Сестрины колокола - Ларс Миттинг
– Эх, везет же некоторым, – сказала Астрид. – А ты был когда-нибудь в отпуске?
– Нет, никогда. К сожалению. И не похоже, что мне это грозит, так много тут требуется сделать. Хотя когда-нибудь, кто знает… Было бы неплохо.
За разговором об отпуске он чуть расслабился. Но пальцы снова напряглись и побелели, когда он сказал:
– Так вот, Астрид. Я выяснил, что Даль, оказывается, однажды побывал здесь и зарисовал нашу церковь. Я не стал мудрить, а написал письмо прямо в академию – пришлось покорпеть с моим школьным немецким – и связался с одним профессором. В результате они предложили щедрую цену, а мы согласились.
– Выходит, господин Швейгорд подсовывает иностранцам полуразрушенную церковь. Ну, ничего себе.
Она сказала это, просто чтобы выиграть время. В ней росло беспокойство, посеянное брошенным им в прошлый раз мимоходом замечанием о церковных колоколах, замечанием, которое будто само сообразило, что оно неуместно, запнулось и съежилось, гадая, обратил ли кто на него внимание или нет.
* * *
Швейгорд пустился в подробные разъяснения, что, мол, такая перевозка зданий дело надежное, но Астрид и сама знала, как это происходит. У них в селе бревенчатые дома нередко перевозили с места на место. Без сожаления сбрасывали травяную крышу, сосновые бревна метили с торца римскими цифрами, выбивали из сочленений и укладывали на телегу. В Хекне на бревнах сеновала и скотного двора в пазах гнезд видны насечки с метками, а амбар, пока не попал к ним, перепродавали и перевозили два раза.
– Нельзя отставать от времени, – сказал Швейгорд. – Подумай хорошенько, как люди страдают в этих развалинах прошлого. Через час начинаются похороны несчастной жены арендатора из Сульфритта, да ты знаешь, конечно.
– Это та, что умерла в родах?
– Дa. У нее осталось шестеро детей. Ее муж и дети не видят ничего торжественного в том, что ее будут провожать в храме, под куполом которого порхают птицы. Нужно обеспечить людям самые элементарные потребности, а не предаваться любованию прошлым. Нужно, чтобы все были сыты! Обогреты! Чувствовали себя в безопасности.
Астрид заметила, как Кай Швейгорд переходит от речи, написанной заранее, к обычному разговору и прислушивается к ее словам, а потом вновь возвращается в себе прежнему, будто читающему по бумаге:
– Желание сохранить старину благородно само по себе, но нередко любоваться подобными объектами приятно со стороны. Тем же, кто вынужден ими пользоваться, не до красот. Наша страна находится на перепутье, от всех требуется полная отдача сил, и христианство служит в этой сложной ситуации путеводной звездой. Мы не можем исповедовать свою веру в окружении покореженных досок языческой поры. К тому же размеры этой церкви не соответствуют закону. Точка.
Астрид снова взглянула на картину с Иисусом на кресте. Что-то поменялось в ее восприятии, и она подумала о незнакомце с мольбертом, умевшем рисовать мир таким, какой он есть, но дорисовавшем отвалившиеся драконьи головы.
* * *
– А можно нам, простым людям, узнать, сколько немцы обещают заплатить?
– В пересчете на нашу валюту получается чуть более девятисот крон.
– Девять сотен крон?
– Дa, это немалые деньги! Перевозку они оплачивают сами. Очень выгодная сделка. В Гарму церковь тоже собираются сносить. Вместе с алтарем, кафедрой и купелью она оценена в 200 крон. Церковь из Торпо продана за 280 крон; церковь из Ол намеревались продать за 600, но сделка не состоялась.
Астрид сглотнула. Работая на старого пастора, она получала семьдесят крон в год.
– Так как же… – начала она.
– Ну как, я настоял на этой цене! Круглая сумма в немецких марках. Правду сказать, немец уже начал торговаться. Пришел сюда давеча и заявил, что в церкви недостает портала.
– Чего?
– Такая рама дверная. Только украшенная разными вьющимися орнаментами. Сказочными животными и ужасающим змеем, если я правильно понял. Очевидно, в свое время ту дверь заменили более широкой и прочной. Что ж в этом плохого, не могу понять. Но не важно. Для нас это радостное событие! Мы получим средства на постройку функциональной церкви, теплой церкви. С четырьмя печами. И столяры сделают одну хитроумную вещь, благодаря которой внутри всегда будет тепло: стены сколотят из двух рядов досок, а промежуток между ними заполнят опилками. Большие окна будет легко мыть, не то что эти кривые бойницы под самым куполом. Я хочу, чтобы людям было видно друг друга!
Она не знала, что и сказать. Он был так разгорячен, так вдохновлен, так рад!
– Надо поискать тканый коврик из Хекне, – вставила она. – Когда будут церковь разбирать.
Он спросил ее, что это такое, и она рассказала все, что знала:
– Там изображен Судный день. Ты же пастор, должен бы знать об этом ковре.
– Непременно накажу людям, чтобы внимательно смотрели, Астрид. Обещаю!
Он говорил и говорил, но слушала она без внимания. Потому что как-то разом все с кристальной ясностью встало для нее на свои места. Она представила новую церковь с жалким шпилем-коротышкой. Если Сестрины колокола повесят там, их звон будет бить по ушам прихожан. Никакой звонницы или другого места для них на рисунке не было.
Теперь она сумела глубоко заглянуть в его душу. Пятикратная цена объясняется тем, что к церкви полагается приданое. Богатое приданое.
Пропавший змей
В течение дня Герхард Шёнауэр несколько раз заводил с пастором речь о пропавшем портале, но у Кая Швейгорда не находилось ни внятного ответа, ни времени на разговоры. Домоправительница Брессум объяснялась, повторяя норвежские предложения все громче и громче, пока Герхард не ретировался, кивнув на прощание. А сказала она, что нововведения пастора – «одна морока да мартышкин труд».
Бродя по усадьбе, Герхард видел, как из пасторского дома вышла девушка с леденцом. Ему показалось, что она чем-то раздражена. Почти сразу же оттуда появился и сам пастор, хмурый и удрученный. Потом Герхард обнаружил, что дверь в церковь отперта. Он успел мельком осмотреть интерьер помещения и убедиться в том, что алтарь на месте, но в этот момент туда зашли, приглушенно разговаривая, участники следующей похоронной службы. Пастор отвел Герхарда в сторону и сказал, что рисовать сейчас было бы неприлично.
Прогуливаясь вокруг церкви, Шёнауэр удивился горкам тлеющих углей на кладбище. Увидев целый ряд свежевырытых могильных ям, он забеспокоился, не разразилась ли вновь эпидемия чумы, но потом сообразил, что могилы подготовлены для сегодняшних захоронений.
Он в расстроенных чувствах отправился прямиком в свою комнату на пасторской усадьбе и заперся там. Ну
