Повелитель - Светлана Хромова

«Успешно формирующееся мастерство» – так Лялин охарактеризовал достижения Аси в этой подборке, особенно выделив стихотворение «Предел»:

Всё, к чему он прикасается, становится любовью,

Берёт кусок хлеба, и тот превращается в любовь,

Берёт пригоршню орехов, и они оборачиваются любовью,

Поэтому он давно ничего не ел.

Но если ты хочешь забрать его сердце – у него нет сердца,

Но если ты хочешь остаться в его сердце – у него нет сердца,

Потому что сердце – это граница, а любовь не знает границ.

Маме кожа становится велика, идёт складками,

Маме сердце становится велико, выпрыгивает из груди,

Лодочка-колыбель, приходи ко мне, приходи.

Мама уменьшается в мире растущем, как будто сын

Выторговывает себе секунды или часы,

И он всегда обнимает её, как воздух, ласков или горяч,

Но не приходит, потому что встреча – это граница,

А любовь не знает границ.

Но Лялин не оставил незамеченными недостатки, посетовав на то, что Белозерова допускает небрежность и недоработки там, где вполне могла бы совладать с текстом и примеры других стихотворений это подтверждают. Мнения выступавших однокурсников, как это часто бывало на Асиных обсуждениях, разделились. Кто-то склонялся к тому, что ей в стихах следует избегать свободы, часто выливающейся в неряшливость строк, и уходить от нарочитости потока сознания к прочным выверенным образам. Кто-то же, напротив, считал, что именно нарочитый хаос отличает ее стихи от прочих, и как раз это в своем творчестве Асе стоит поддерживать.

Перед тем, как объявить окончание семинара, Андрей Мстиславович, хитро оглядев своих студентов, достал из сумки бутылку шампанского.

– У меня сегодня день рождения. Не юбилей, всего лишь сорок восемь лет. Но предлагаю немного отметить. Только дверь прикройте, а то скажут, что у Лялина вместо семинара пьянка.

– Как день рождения? – воскликнула Надя. – А мы ничего не знали! И подарка нет…

– Вы мой подарок, – улыбнулся мастер. – Ваши стихи. Вадим, возьмите ключ, сходите, пожалуйста, на кафедру, посмотрите, там какие-то стаканы должны быть.

Когда шампанское разлили, Лялин произнес тост: «Дорогие друзья, мне как руководителю семинара очень приятно, что мои ученики – люди талантливые, самобытные, любящие русский язык и русское слово. Я каждый раз, читая ваши подборки, удивляюсь, как вы чувствуете, как понимаете этот мир, который так не похож на тот, что был в моей юности. И поэтому я хочу выпить за вас, за ваши творческие и жизненные успехи, и чтобы вдохновение никогда вас не покидало».

После наперебой посыпались тосты за Андрея Мстиславовича. Кизиков произнес длинную путаную поздравительную речь, пожелав в конце здоровья и долголетия, Марина подняла бокал за то, чтобы муза никогда не покидала его, Ася говорила, она безумно счастлива, что у нее такой замечательный и симпатичный мастер, Вадим рассказал, как ему понравилась новая книга и пожелал написать еще сто, а Надя поздравила Лялина с новым личным годом и новым словом – чтобы теперь в жизни все происходило иначе и каждый день был счастливым.

Оказалось, в сумке мастера есть вторая бутылка шампанского, кроме того, на столе появились несколько шоколадок и сырная нарезка.

– Андрей Мстиславович, а можно мы это… – начал Вадим, поглядывая на вторую бутылку, готовую вот-вот закончиться.

– За водкой хотите сбегать? Только недолго. И вина девочкам принесите. Только хорошего! Сегодня мой день – я угощаю.

Когда все было выпито и съедено, студенты начали расходиться. Надя вышла из аудитории последней. Отстав от остальных, она спускалась вниз, и с каждой ступенькой шаги ее замедлялись. Уже почти на первом этаже Надя остановилась, резко повернулась и пошла обратно.

– Вы что-то забыли? – спросил Андрей Мстиславович, надевающий куртку.

– Да… Нет… А где же ваша «Амбра?»

– «Амбра»?

– Да. Вы не взяли?

– Ну почему же, взял. Хотите выпить?

– Хочу, – ответила она и сняла расстегнутое пальто.

– А товарищи вас не потеряют?

– У них полбутылки осталось, без меня справятся.

– Ну тогда давайте выпьем еще немного.

Лялин положил свою куртку рядом с Надиным пальто. Их одежда походила на два гигантских листа, упавших с дерева рядом: красный и коричневый. Они сели рядом за преподавательским столом, и Лялин достал золотую фляжку. Сегодня «Амбра» показалась Наде еще вкуснее, чем когда она попробовала напиток в первый раз. После третьего глотка осмелевшая Надя спросила: «А можно я потрогаю ваши волосы? Мне очень хочется знать, какие они на ощупь». «Можно», – ответил Андрей Мстиславович и послушно наклонил голову. Надина ладонь легко коснулась его прически. Ей показалось, что она трогает мягкое плотное облако. Надя убрала руку, встала, подошла к окну и посмотрела во двор, на крышу читального зала, обитую жестяными листами. На самом деле ее внимание было совсем не за окном, а сосредоточилось на человеке, которого чувствовала за спиной, и он подходил все ближе.

Почувствовав поцелуй на своем плече, чуть пониже шеи, Надя обернулась.

– Что ты так на меня смотришь? Еще скажи, что тебе было неприятно.

– Когда будет неприятно, я скажу, – ответила она и, подняв лицо, почувствовала, как борода прикоснулась к ее щеке.

Дом Герцена замер, прислушиваясь к их дыханию. Нигде не скрипнула дверь, не пошевелилась оконная рама. Этот особняк как никто другой знал – основа самого верного, самого сильного слова – любовь. И никогда ни один смертный не создаст лучше созданного им в любви.

– Ты мне понравилась с самого начала, – сказал он, не разнимая рук, словно боялся, что Надя сейчас вырвется и убежит.

– Вы мне тоже. С первого взгляда.

– Мы все еще на вы? – удивился Лялин.

– Ты… – смутилась она. – Ты мне тоже понравился.

Наде показалось, будто они внутри сияющего огненного шара, и теперь им обоим нет выхода из объятий друг друга. Точно также, как ей, однажды попавшей сюда, невозможно уйти из дворика Литинститута.

– А хочешь, давай поедем куда-нибудь? – Лялин дотронулся до ее щеки. – Поедем, ну… например, в Париж? Хочешь?

– Прямо сейчас?

– А почему нет? Сбежим на неделю – никто не заметит.

– Хочу, но…

– Но что?

– Не знаю, – улыбнулась Надя. – Наверное, ничего. То есть, наоборот. С вами, ой, с тобой… В Париж.

Надя засмеялась, настолько фантастично и в то же время просто прозвучало его предложение. Она бы поехала с ним куда угодно. Позови ее Лялин в Архангельск, Балашиху или же сейчас остаться на ночь здесь, Надя была бы одинаково счастлива.

Когда они вышли на крыльцо, во дворике уже никого не