Повелитель - Светлана Хромова
– А ты тоже будешь играть в домино, когда состаришься?
– Я уже состарился.
– Рассказывай, – рассмеялась Надя. – Меня тебе точно не обмануть!
– А ты знаешь, у меня недавно брали интервью, так журналистка, когда услышала, сколько мне лет, решила, что я ее разыгрываю.
– Ничего себе они к интервью готовятся! Совсем обленились. Симпатичная?
– Да так, не очень. Да, в наше время с подготовкой было строго.
– По-моему, если брать у кого-то интервью, нужно быть в курсе возраста, имени и основных занятий. Это не сверхзадача… Ой, смотри – гриб!
Она заметила в траве белую шляпку.
– Это шампиньон, – сказал Лялин.
– Съедобный?
– Да, только не в Москве.
Они подошли ближе к воде. Надя смотрела на густые елочки водорослей, на уток, на солнце, купающее свой свет в воде… Могло ли быть что-то лучше этого?
Когда вечером Надя закрывала глаза, где-то под веками гас ослепительный свет еще одного из этих восхитительных дней, ставших на один больше. И только там, почти за краем сознания, угадывалась еще не видимая тьма, о которой можно только догадываться и о которой она запрещала себе думать. Сторона, ведущая обратный отсчет этим дням. Если смотреть оттуда – на один день их жизни становилось меньше. Но Надя стряхивала призрак отчаяния, будто отгоняла случайного мотылька. Рядом с Повелителем ей хотелось жить вечно.
В конце августа они вместе пришли в Литинститут. Лялину нужно было забрать какой-то документ. Здесь, на лавочке рядом с Герценом, Надя вспомнила и рассказала, как после вечера учителей и учеников она, проснувшись, искала его рядом.
– Это было необъяснимо, нелогично и стихийно. Ведь между нами еще ничего не было. Или уже было? Иначе откуда ощущение: трава – зеленая, небо – синее, ты – спишь со мной, и только так должно быть? Как понятно и просто… Словно в самом устройстве мира заложено, что я – с тобой. И иначе быть не может.
– А почему ты сейчас об этом подумала?
– Потому что я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
Она подняла желтый лист и положила ему на колено.
– Мне так много хочется тебе сказать, и как будто постоянно не хватает времени, а ведь мы почти не расстаемся. Иногда я думаю, любовь – так близко, рядом, и в то же время – непостижима. Нечто, связанное со мной и живущее своей жизнью, и я никак не могу повлиять на нее. Могу лишь благодарить Бога за то, что она живет в моем сердце. И молить, чтобы она его не покинула. Как будто я каждую минуту с тобой, на твоей стороне, и нет у меня никакой другой стороны. Я не знаю, кто эта прекрасная неизбежная птица, бьющая крыльями в груди. Знаю одно, если она меня покинет – меня больше не будет.
– Хорошо ты сказала, – произнес Лялин. – Наши птицы бьются и тоскуют, хлопая крыльями навстречу друг другу, не понимая, зачем мы должны расставаться.
Он перенес лист на ее юбку и накрыл сверху рукой.
– Я согласна.
Надя повернулась и посмотрела на Лялина.
– Это то, о чем я подумал?
– А о чем ты подумал?
– Что ты больше от меня не уйдешь.
– Да. Больше я от тебя не уеду.
– Правда? И никаких монастырей?
– Никаких! Но только если ты сделаешь мне балерину.
– Да, я готов! Пойдем, там на кафедре никого нет!
– С ума сошел!
Надя покачала головой, улыбаясь.
– Конечно, сошел. Я был страшно одинок. Ты моя единственная радость все эти годы.
– И когда мы не встречались?
Надя заметила, что уголки его губ неуловимо поползли вниз, сделав лицо печальным.
– Я вспоминал тебя. И как будто на что-то надеялся. А ты?
– И я. Когда ты рядом, уходит одиночество, которое со мной было всегда. Да дело даже не в этом… Пойдем, погуляем по садику?
Не разжимая рук, они свернули на тропинку, прошли мимо круглой клумбы и подошли к Герцену. С той стороны ограды шумела и переливалась московская жизнь, накатывая волнами, затекая в подъезды или же разбиваясь об основания домов.
– Как думаешь, тот мир на самом деле существует?
– По крайне мере наш бульвар – точно.
Они повернули обратно и медленно пошли в сторону дома: желтый особняк молча смотрел, как два человека приближаются, подходят к крыльцу и исчезают внутри.
Notes
1
Помни о смерти, Любовь и кашель не скроешь, Пока дышу надеюсь, Истина в вине (лат.).
2
Данте Алигьери «Божественная комедия» (пер. Д. Минаева).
