Лето прошло - Ольга Владимировна Шлихт
Опять замаячила Турция. Он все-таки поедет! Когда в детстве мама вела его к зубному врачу через весь их маленький городок, он считал собак, загадав: если наберется десять, значит, врач заболел и не будет страшной бормашины. Набиралось и пятнадцать, но врач был на месте. Один раз сработало. Турция и была вроде того заболевшего врача. Страдания откладывались. Сейчас казалось спасением уже то, что надо не думать, а нестись домой, огорошить жену, покидать вещи в чемодан, помчаться в аэропорт.
Но тяжесть не исчезла. Даже тогда, в детстве, возвращаясь домой с незалеченным зубом, радовался неполноценно, будто с сожалением. Путь на Голгофу придется проделать еще раз. Может, лучше сразу освободиться? А сейчас и так и сяк плохо – остаться, уехать.
Он уже забыл, как можно жить просто с усталостью, стрессом, но без этой страшной, похожей на злобу тоски. Что же, поедем в Турцию. Жена подожмет губы. «Устроил представление! То не едешь, то едешь». Тошнота.
Охранника отпустил, сторож придет к девяти. Да разве они бы ему помогли? Не помог бы и самый лучший охранник из дорогого агентства. Ни друзья, ни милиция, ни секретарша, ни жена, ни дочь. «Она его тоже презирает», – подумалось со злобным удовольствием.
Но сегодня ничего не случится. Еще не время. Рано.
Водитель спал в машине. От стука в стекло встрепенулся, засуетился. До чего глупое, рабское лицо. Ненавистные людишки.
Сзади к джипу кто-то подошел, встал справа у дверцы. И прошла злоба, и наступила ясность. И он прошептал азартно:
– Давай!
Человек по имени Арнольд
Такая погода бывает только летом. Ну, может, еще весной и осенью. Зимой – никогда. Если, конечно, зима настоящая. Потому что для такой погоды нужно тепло. И серая дымчатая влажность без дождя и луж. Мягкая нежаркость-нехолодность воздуха – скупая легкость тела. Не полет, а нечувствование движений. Не паралич, не ступор. Нет солнца, нет туч, нет неба, нет времени. Перепутье.
Нет ветра. Нет пыли. Дыхание свободно и тихо. Не полной грудью, не с кашлем. Куда идем, куда придем? Неважно. Нет вопросов, нет усилий. Не бездействие, не печаль. Просто жизнь.
Деревья не шумят, не растут – стоят. Вороны парят, плывут.
Был бы дождь – спас от зноя. Или вверг в тоску.
Был бы туман – испугал отмененными рейсами или напомнил о торфяных пожарах.
Солнце изнуряет и веселит.
Весенний ветер подстегивает половые гормоны и выгоняет в парки извращенцев.
Бодрая прохлада – подспорье желающим свернуть горы или шею конкуренту.
Сквозь метель надо продираться.
А сегодня – приглушенный, бесцветный, тепловатый день. Передышка. Мир.
То есть передышка-то дана, а там – кто заметит, кто поймет протянутую руку. Меньше ли сегодня наездов на пешеходов и бытовых убийств? Взрыва в аэропорту точно не будет.
Человек по имени Арнольд, проснувшись, почувствовал, что чего-то не хватает. Ах да – вчера еле заснул. Ворочался, вспоминал, мучился. Секретарша, гадина, позвонила и выложила злорадно: «Иван Алексеевич интересуется, где холодильник». Вот так! Интересуется! Подмосковный дом на миллион, а про пластиковый ящик за пару сотен баксов не забывает. Жлоб. За все издевательства Арнольд имел полное право забрать из «мерседеса» холодильник вместе с четырьмя бутылками воды без газа.
А если спросить: на что дом, на что квартира огромная куплены? Предприниматель! Ворюга!
Четыре года оттрубил. В аэропорту посреди ночи встречал, у ресторанов по полдня дожидался, портфель, чемоданы носил. Ну ладно, это его, шоферское дело, хозяина обслуживать. Но хозяйскую жену в аэропорт отвозить? Но ее «лексус» на техосмотр отводить? Ее вмятины у знакомого гаишника оформлять?
И все – за семьдесят тысяч! Была бы зарплата достойная, не стал бы мараться. Но терпение лопнуло – надоело ишачить за так. Месяца три выуживал чужие чеки из коробки у кассы на мойке, а то и спрашивал просто: «Извините, пожалуйста, вам чек нужен?» Выигрыш выходил небольшой – пара сотен, редко больше. А ему подспорье – жена не работает, у сына в школе постоянно требуют: на подарок учителям, на экскурсию. Так ведь он машину в порядке содержал! Сам то коврики вымоет, то салон протрет. Какая разница, кто вымыл, кто протер? Один раз прокололся – принес чек на помывку и воск. Шеф ничего не заметил, а секретарша бдительность проявила. «Вы что, будете утверждать, что это с покрытием?» Она же, шпионка проклятая, углядела, как он у метро пассажира высадил. Не заставляли бы папки туда-сюда возить, не левачил бы! Нашли бесплатного курьера!
Сначала он с секретаршей дружил. А потом пожаловался ей как-то, что, мол, копейки получает. Ему бы тысяч на тридцать побольше. Работа же тяжелая, не то что вот так спокойненько в офисе сидеть. Так она губы поджала: «Ну, знаете ли, Арнольд Михайлович, это уже почти мой уровень. А у меня все же высшее образование, квалификация». Образование! Бумажки перебирать да по телефону звонить. В общем, дружба кончилась.
«Чтобы в последний раз!» – было приказано начальственным тенорком весной, когда менял колеса на летние и эта стерва просекла и донесла, что переплачено на тысячу. Но какой мог быть последний раз, если предстояло наскрести на Египет для жены и сына? Не все в свое время имели возможность нахапать по-крупному, как те, что теперь живут припеваючи и ездят на Мальдивы.
После разноса продержался до середины лета. «А я вам ложку из Италии привозил… Можете две недели не отрабатывать». Какое благородство! То есть зарплату две недели ни за что платить – можно, а на мелочь глаза закрыть – нельзя.
Арнольд собирает сувенирные ложечки.
А вот бензин они проглядели! Это прежний хозяин, англичанин, заметил. Тот еще гад. И любовница его русская – гадина. Там зарплата еще меньше была, так что раз в месяц свою ДЭУ на английские деньги заправить и чек на бензин в общей служебной стопке подсунуть – милое дело. Крохи, пустяк, а
