Нормальная женщина - Татьяна В. Смыслина
«Па-апка-а», – голосила Таня в дороге. «Во-ова-а», – вторила ей мама. Эти бесконечные минуты были одними из самых страшных в их жизни. Казалось, что и милиционеры вот-вот завоют вместе с ними.
Когда они подъехали к остаткам того, что должно было стать их новым домом, пожар уже затушили. Весь первый этаж был залит пеной. Газовый баллон, по счастью, не взорвался, а папка, слегка пожёванный, но вполне живой, прихрамывая, вышел им навстречу. «А всё остальное неважно», – подумала Таня.
Папа вообще регулярно и мастерски снабжал родных поводами для переживаний. Однажды он «взорвался», когда пробовал варить самогонку. В тот день его дочери ночевали у бабушки, а жена уехала в командировку – что и дало прекрасную возможность для эксперимента. Когда Танина мама вернулась, она долго не могла прийти в себя, плакала и приговаривала: «Господи, Вовка… Да что ж ты такой…».
Потолок и шторы на кухне оплавились, окна в зале выбило взрывной волной. А её Вовка весь покрылся волдырями: уши, грудь, спина, руки – всё было обожжено кипящей брагой. Скорую он не вызывал – Таня тогда не понимала почему. До приезда жены он целые сутки ходил по дому из угла в угол и трясся в лихорадке. Друг принёс ему какую-то мазь в пульверизаторе – на ней и выжил. Вернее, не на ней, а на силе своего характера. В больницу он так и не пошёл. Таня хорошо запомнила, как мама снимала пинцетом большие жёлтые куски его отслоившейся кожи. На удивление, у него не осталось ни одного шрама. «Я фаталист, – любил повторять папка, – бытовой». Но эксперименты с дистиллятами с тех пор были в семье под строжайшим запретом.
Однажды и вовсе было так.
– Ты только не волнуйся, он жив, всё в порядке… – сказала мама по телефону. Каждый раз, когда Таня слышала эту прелюдию, её кровь превращалась в бетон.
– Просто скажи, что с ним, – чеканя каждое слово, ответила Таня.
– Машина сбила.
Папку сбили прямо на пешеходном переходе. Он перелетел через машину и, сгруппировавшись, приземлился за ней. Он любил потом вспоминать, как в свободном полёте за доли секунды понял, что «надо сгруппироваться». Приземлился папа крайне удачно – всего лишь порвал себе мениск.
В областной больнице, куда Таня приехала к отцу сразу же после происшествия, в тот день скопилось особенно много пациентов. Был гололёд, и в «травме» случился аншлаг. Люди с открытыми переломами, сотрясениями и прочими травмами лежали в коридоре и ждали, когда их осмотрит врач. Особенно Таню впечатлил мужчина с гвоздём во лбу – он лежал на каталке с залитым кровью лицом, но вынимать гвоздь никто не спешил. Врачи и медсёстры равнодушно проходили по коридору мимо. Папку она нашла на соседней каталке. Таня запомнила, как он сказал тогда: «Я, конечно, фаталист, но не настолько».
Таня тогда поняла – в этом мире по-настоящему надеяться можно только на себя и своих близких. И что те службы, которые, как нам кажется, должны сразу же приходить на помощь, спешат далеко не всегда.
Таня смотрела на пожарных и пыталась сообразить – как это «нет воды».
– Так вот же гидрант, прямо у моего дома! – закричала она и потащила их к люку. – Вот тут, под снегом, надо только чуть раскопать.
Пока пожарные откопали и открыли люк, горевший дом потихоньку начал обрушаться. Вода в гидранте быстро закончилась – насосы почему-то перешли в аварийный режим и воды давать не хотели. Таня бегала от машины к машине и верещала, что «надо что-то делать, иначе лес загорится». Пожарные не выдержали и уехали за водой.
Таня стояла вместе с дворниками– узбеками и смотрела, как догорает чужая мечта. Ей очень хотелось выразить своё сочувствие хозяину дома, но было страшно и неловко. Она не знала, как к нему подойти и с чего начать.
Вернулись пожарные – на этот раз с водой. И тут она услышала его смех – раскатистый, громкий, надрывный. Таня несмело вошла в калитку.
– Лёх, ты это, держись давай, – сказала Таня и обняла соседа.
– Да всё в порядке. Главное – все живы!
– Ага, – закивала Таня. – А остальное не важно.
Венера
Спасибо вам, Анатолий, без вас я бы не справилась, – сказала Таня оперативнику и сжала в руках телефон. – И вообще, ваше отделение МВД самое лучшее в Москве.
– Ты замужем? – спросил Анатолий.
– Я – да, – ответила Таня и в очередной раз убедилась в силе «Венеры».
Таня была из увлекающихся натур. Тех, что не видят препятствий на пути, когда всерьёз увлечены какой-то целью. Той зимой она захотела стать мастером Джун Юань Цигун – постичь науку саморегуляции и взаимодействия с миром на продвинутом уровне. Единственный центр, который готов был срочно обучить её этому мастерству, располагался в обшарпанном подвале сталинки на окраине столицы. «Жизнь слишком хороша, чтобы наблюдать за ней через замочную скважину», – сказала себе Таня и решительно припарковалась напротив входа в Центр духовного роста «Гуаньинь». «Надо довериться этому миру», – прошептала она и, споткнувшись о порог, шагнула вниз по узкой лестнице. «Большинство людей просто боятся выйти за рамки обыденности», – подумала она и повесила свой бомбер из куницы на гвоздь, торчащий прямо из стены. Таня была единственной ученицей на потоке мастеров в центре «Гуаньинь».
Инструктор цигун Геннадий никогда ещё не встречал учениц, подобных Тане: тонкая, звонкая, пахнущая дорогим парфюмом. Она слушала его очень внимательно, ему даже начало казаться, будто все те двадцать лет, что он провёл в этом подвале, обучая людей ахинее, в которую сам уже не верил, были прожиты не зря.
Они пили чай и беседовали. Тане казалось, что Геннадий решает, достигла ли она того уровня осознанности, который позволил бы вместить знания, что он собирается ей передать. Геннадий же думал, как ответить на её вопросы. Половину из них он просто не понимал, а потому всё время подливал ей чаю, который она нехотя, но пила. Она вообще терпеть не могла чай, а этот вдобавок был с каким-то странным привкусом. Когда с чаем было покончено, они перешли в «сиреневый зал».
Сиреневый зал, очевидно, назывался так потому, что все поверхности в нём были плотно выкрашены сиреневой краской. На стенах висели портреты неизвестных Тане божеств с нимбами и многочисленными конечностями. По периметру зала курились благовонные палочки – которые из-за полного отсутствия вентиляции были скорее зловонными. Геннадий показал Тане «просыпающегося дракона», «большое дерево» и «принятие Луны в нижний даньтянь».
