Страшный доктор. Реальные истории из жизни хирурга - Натан Иванович Варламов
– Люди даже не осознают, что самый ценный ресурс на планете Земля в наши дни – это время. Ведь чтобы избрать свой путь, достаточно секунды: необдуманная мысль, неловкое слово, не там поставленная подпись. А покорить свою вершину жизненного пути может далеко не каждый. Существует ли такая вершина, конец пути? В медицине, наверное, нет.
– Ты романтизируешь, – прервала меня Элина.
– Что может произойти за долю секунды? Зародится или закончится жизнь. А мы ежедневно выполняем свои ритуалы. Нам внушили или мы сами решили, что мир такой, какой есть. Дом, работа, пятничные посиделки с друзьями. И все идет своим чередом. Не нужно отличаться от других, нужно учиться, получить высшее образование и продолжать существовать, завести семью и работать дальше во благо своих детей. А когда человека сбивает машина, что в этот момент он видит перед собой? Многие говорят, что перед глазами пронеслась вся жизнь. Проведя в реанимации в медикаментозном сне неделю, открывая глаза и видя перед собой медицинский персонал, благодарят Бога за жизнь. Что бы ты выбрала? Божественные трели твоим родственникам, как все прошло отлично, какую сложнейшую сделали операцию, а через пять дней получить звонок из реанимации со словами «Примите соболезнования…» – или, может, врача, который будет самоотверженно делать все возможное, но скудного на общение?
– Ты, видимо, забыл, что я тоже врач? – сказала она.
– Да какой ты врач? Ты ходишь и печатаешь консультации на компьютере, ты не дежуришь, спишь ночью дома. Считаешь меня грубым и скудным. Да, я иногда забываю, что я не на работе. Она не заканчивается, и если я нахожусь сейчас дома, это не значит, что я не в курсе, что происходит в моих палатах. Если мне позвонят и попросят помочь в операционной, я поеду туда. Даже сейчас. Поэтому и на общение с родственниками пациентов не всегда есть время. Как можно рассказывать об уходе за прыщом на ягодице, когда в соседней палате у пациента легочное кровотечение? Это не грубость, не скупость и не социопатия. Миру нужны терапевты с ангельскими речами и хирурги с демоническими руками. И это все такая любовь, за вкус и наслаждение которой придется платить. Ты готова пожертвовать ради общества? Спать, когда придется? Заменить трехразовое питание на пачку сигарет и упаковку кофе? Вычеркнуть все свои увлечения из жизни, закопать свой творческий талант глубоко и смириться с тем, что ты живешь не для себя и своих близких?
– Я… я…
– Ты – нет! Ты хочешь жить, кайфовать, отдыхать, беззаботно и легко. Для тебя медицина – это просто зарабатывание денег. Я не хочу обижать тебя, не хочу сказать, что ты не профессионал. Просто ты не врач в моем понимании. Наверное, это некий мазохизм. Под названием самой благородной и гуманной профессии в мире скрываются люди с абсолютно сломанной психикой и здоровьем. Из моих учителей уже давно не все живы… Один упал замертво на общем обходе в возрасте 52 лет, острый коронарный синдром. Другой уснул за рулем автомобиля и вылетел с трассы, провел 17 дней в реанимации и скончался. Сколько коллег заболело гепатитом, когда останавливали кровотечение без перчаток, потому что нет времени думать о своей безопасности в такие моменты. Сколько раз, когда стоишь после дежурства у операционного стола, приходит чувство, что сознание уходит, что перед глазами становится темно… Далеко не все согласны принять такую жизнь. И я не хочу такой судьбы. Но я хочу быть как они, хирурги, чьи руки делали невозможное.
– Я просто переживаю за тебя! Услышь же! – перебивая мой монолог, смотря сквозь меня, сказала она.
– Я вижу… – с легкой ухмылкой завершил я речь.
Меня в этот момент уже ничего не волновало. Какая-то хмурая промозглая весенняя погода, суета мегаполиса во втором часу ночи. Скоро наступит утро. Когда работаешь каждый день и дежуришь 8 раз в месяц, то получается, что у тебя имеется только одно утро в неделю, когда ты встречаешь солнце в своей кровати, а не просыпаешься в 5 утра, чтобы добраться до работы. Но так было нужно, чтобы покрыть все расходы и желания Элины.
В конце недели я должен был дежурить, однако неправильно посмотрел дату и просидел на работе до 7 вечера. Обрадовавшись, я поспешил домой, чтобы провести дождливый вечер в домашнем уюте. Как обычно зайдя в магазин и накупив вкусняшек, я отправился домой. Войдя в квартиру, почувствовал какой-то холод. Элина сидела у окна и курила, а когда увидела меня, в ее глазах читался истинный страх. На столе стояла откупоренная бутылка красного вина. А мои вещи были убраны с глаз гостей. Я прошел дальше, посмотрел в глаза загнанному хищнику. Это непередаваемое чувство удовольствия. Меня пробрал смех, волны эмоций, словно девятый вал, взывали высказать свои мысли вслух. Я поддался не сразу. Я приютил в себе достаточно боли, впитывал яд, и тем поздним вечером он вырвался наружу.
– Прощай, – сказал я, собирая свой рюкзак. Я взял только необходимое и бутылку виски. И, наверное, ожидал какого-то оправдания, но слышал только всхлипы в дальней комнате.
Казалось, что весь мир пропитан грязью, но это не так. Я набрал Прибрежному:
– Здорова, братан! – своим теплым баритоном поприветствовал он.
– Здоров…
– Что случилось? Что с голосом? Обидел кто? – начал закидывать вопросами Прибрежный.
– Спасибо, да я теперь бездомный… – сознался я.
– Ты чего? Приезжай ко мне, я же в отеле живу, – не задумываясь ни на секунду, предложил он.
– Но как меня туда пустят?
– Приезжай, все отлично будет! – уверенно сказал он.
– Тогда с меня вискарь!
– Жду, братан!
Я направился в гостиницу. Не успел подъехать, толпа моих коллег уже стояла на входе и приветствовала меня.
– Как же я вас люблю! – кричал я.
Плохо помню тот вечер… Что уж и говорить, я знатно перебрал в ту ночь. Моим пристанищем стал номер 829.
Бедный отель. Толпа хирургов на одном этаже, всю ночь песни, пляски и алкоголь. Даже персонал боялся подниматься на наш этаж, а я
