Истории Фирозша-Баг - Рохинтон Мистри
– Аррэ, чусия![92] – заорал он. – Хочешь получить как следует?
И потащил его за воротник туда, где мальчишки, чтобы играть в нарголио, сложили горку из плоских камней.
В этот момент на площадку въехала машина доктора Моди, и он увидел своего сына в одной из сцен, которые неизменно повергали его в отчаяние. Но сегодня отчаяние доктора было вытеснено яростью, стоило ему заметить, что жертвой Песи стал кроткий и тихий Джахангир Бальсара. Доктор Моди, не выключая двигатель, оставил машину посреди площадки. Глаза его гневно сверкали. Не разбирая дороги, он пошел к Песи, по пути поддав ногой горку из семи плоских камней. Увидев отца, Песи отпустил Джахангира. Слишком часто тот ловил его на неблаговидных поступках, и парень знал, что лучше всего просто стоять и ждать. Джахангир между тем еле сдерживал слезы.
Доктор Моди остановился напротив сына и с размаху ударил его по лицу, сначала по одной щеке, а потом по другой внутренней и тыльной стороной правой ладони. Затем немного подождал, словно размышляя, достаточно ли, обнял за плечи Джахангира и повел к машине.
Они доехали до места парковки. Джахангир уже справился со слезами, и они подошли к лестнице корпуса «С». Лифт не работал. Оба поднялись на четвертый этаж и постучали в дверь. Доктор остался ждать с мальчиком.
Им открыла мать Джахангира.
– Сахиб-джи, доктор Моди, – сказала эта маленькая женщина средних лет, очень аккуратная, всегда с собранными в пучок волосами. Она никогда не появлялась без матхубану. Удивительные вещи могла она проделывать с этим отрезом тонкой белой ткани, завязанным в узел и надетым на голову, как шапочка, плотно закрывающая пучок. Вечерами, закончив домашние дела, она разматывала матхубану и носила его в более традиционной манере, как шарф.
– Сахиб-джи, – сказала она и тут заметила следы слез на лице сына.
– Аррэ, Джахангу, что случилось? Почему ты плакал?
Ее рука машинально потянулась к матхубану, стала его теребить и поправлять – она так делала, когда беспокоилась или нервничала.
Чтобы избавить паренька от неловкости, доктор Моди заговорил первым:
– Пойди умойся, а я пока побеседую с твоей мамой.
Джахангир вошел в квартиру, а доктор вкратце рассказал, что случилось.
– Почему он не играет с другими мальчиками? – спросил он под конец.
– Что я могу сказать, доктор Моди? Сын даже не желает выходить из дома. Худаи саламат ракхе[93], хочет сидеть дома и читать книжки. Даже вечером мне удается ненадолго выгнать его на улицу, только когда говорю ему, что без свежего воздуха он не вырастет. Каждую неделю он приносит из школы все новые и новые книжки. Поначалу в школьной библиотеке ему выдавали только одну книгу в неделю. Но он пошел к отцу Гонзалвесу, заведующему библиотекой, и получил особое разрешение на две книги. Бог знает, зачем тот разрешил.
– Но ведь чтение полезно, миссис Бальсара.
– Знаю, знаю, но чтобы у ребенка была такая постоянная мания…
– Некоторые ребята по характеру бывают «уличные», а некоторые «домашние». Вам не стоит волноваться о Джахангире, он очень хороший мальчик. Посмотрите на моего Песи, вот где надо волноваться, – сказал он, надеясь ее подбодрить.
– Нет-нет, не говорите так. Запаситесь терпением, Худаи[94] велик, – сказала миссис Бальсара, в свою очередь утешая его.
Джахангир вернулся с немного красными, но сухими глазами. Умываясь, он намочил прядь волос, и она теперь свешивалась со лба.
– А вот и наш герой-домосед, – улыбнулся доктор Моди, похлопав Джахангира по плечу и откинув назад его мокрую прядь.
Джахангир его не понял, но все равно улыбнулся. Веселость доктора была заразительной. Доктор Моди снова обратился к его матери:
– Пришлите его ко мне в воскресенье в десять. Мы немного поговорим.
После того как доктор Моди ушел, мать объяснила Джахангиру, что ему очень повезло, потому что такой важный и образованный человек, как дядя Барзор, проявил к нему интерес. Она втайне надеялась, что доктор поспособствует формированию у ее сына более широкого взгляда на жизнь и на занятия других мальчиков. И, когда пришло воскресенье, она отправила Джахангира к доктору ровно в десять.
Доктор Моди принимал ванну, поэтому дверь открыла миссис Моди. У нее было хмурое лицо и тощая, костистая фигура – она казалась прямой противоположностью мужу и по внешности, и по настроению, хотя что-то осталось в ней от былых времен, говорившее, что она не всегда была такой. Джахангир никогда с ней не пересекался, за исключением случаев, когда миссис Моди и его мать обменивались вежливыми фразами, делая на лестнице покупки у торговцев овощами или фруктами.
Не ожидая прихода Джахангира, миссис Моди остановилась в дверях, не приглашая его внутрь, и спросила: «Да?», подразумевая: «Это еще что за явление?».
– Дядя Барзор попросил меня прийти в десять часов.
– Попросил прийти в десять часов? Зачем?
– Просто сказал прийти в десять.
Скрепя сердце миссис Моди отошла в сторону.
– Тогда проходи. Сядь вон там.
И она указала на стул, куда следовало сесть, бормоча что-то про отца, у которого есть время на чужих детей, а на собственного сына нет.
Джахангир сел на самый неудобный стул в комнате. Он впервые оказался в квартире семейства Моди и стал с любопытством оглядываться. Правда, очень скоро его взгляд сосредоточился на квадрате пола под ногами, потому что заметил, что миссис Моди за ним наблюдает.
Под этим бдительным оком тянулись минуты, и Джахангир почувствовал облегчение, когда из спальни наконец появился доктор Моди. Было воскресенье, поэтому доктор сменил свои обычные шорты цвета хаки на свободные и удобные белые пижамные штаны. Судра была надета навыпуск. Он вошел, шагая широко и энергично в огромных сапатах[95]. Он улыбнулся Джахангиру, который с радостью заметил, что в уголках глаз доктора появились «гусиные лапки». Мальчика провели в комнату доктора Моди, и, казалось, оба они, и мужчина, и мальчик, обрадовались, что им удалось удрать от зоркого женского глаза.
В комнате доктора Моди стулья были удобнее. Они уселись за письменный стол, и доктор вынул из ящика стола большую книгу.
– Это мой первый альбом марок, – сказал он. – Мне подарил его дядя Нассерван-джи, когда я был в твоем возрасте. Все страницы поначалу были пустые.
И он начал их переворачивать. Теперь страницы покрывали марки, каждая – праздник цвета и дизайна. Листая альбом, доктор рассказывал, а Джахангир смотрел и слушал, переводя взгляд с мелькающих перед ним марок на доктора Моди и снова на марки.
Доктор Моди говорил не в своей обычной
