Озарение - Владимир Моисеевич Гурвич
Дана нарочито равнодушно пожала плечами.
— Ты же видишь результат, что еще надо.
— Ладно, дождемся папочку, послушаем, что он скажет.
— Папочку? — удивилась Дана.
— Его многие так называют, я — тоже. Иногда, — уточнила Аничкова.
В отличие от Аничковой Гершович рассматривал картины долго. И все это время у Даны сердце буквально скакало в груди. Внезапно он повернулся к ней. На его лице была самая настоящая ярость.
— Вы что не могли мне сразу показать эти ваши работы, что за хрень вы мне в тот раз подсунули.
— Я их написала в эти два дня, — пробормотала, напуганная выражением лица галериста, Дана.
— Я тому свидетельница, — подала голос Марины.
— Не встревай, я сам с ней обо всем договорюсь, — рявкнул Гершович. — Беру ваши две эти картины на выставку. Отдаете?
— Да, — едва слышно ответила Дана. Говорить громко не было сил.
— Я пришлю своего сотрудника, он возьмет картины, — сказал Гершович. — Хотя нет, я сам их довезу. У вас есть бумага их завернуть? — спросил он у Даны.
— Есть.
— Что же тогда стоите, быстро пакуйте.
Дана бросилась паковать картины. Как хорошо, что недавно она купила специально для этих целей бумагу, похвалила она себя.
Гершович, держа в каждой руке по картине, направился к выходу. У дверей он остановился.
— Сегодня же приходите ко мне в галерею, оформим ваши работы, как положено. И все остальные, что вы напишите, только мне. Договорились?
— Да, — сказала Дана.
— Если и дальше будете писать в этой манере, то скоро станете богатой. Очень богатой. — Гершович оглядел мастерскую и усмехнулся. — И тогда сможете покинуть это скорбное место. Марина, идемте, — приказал он.
Аничкова, не произнеся ни слова и даже, не взглянув на Дану, вышла вслед за ним.
31
Дана не могла поверить в том, что это произошло в реальности, что это не сон, не плоды разыгравшейся фантазии, ни умственное помешательство, ни галлюцинация, а самая настоящая правда — один из самых крутых галеристов мира взял ее картины. И не просто взял, а пообещал, что скоро она будет богатой, как Крез. Последнее сравнение она придумала сама, оно ласкало ее слух, обещало в недалеком будущем множество самых разнообразных удовольствий. Она так давно мечтает приобрести в Москве свое пристанище, нормальную мастерскую, а не слоняться по съемным конурам. И если верить Гершовичу, ее мечта близка к исполнению. Достаточно только создавать картины подобные тем, что она только что написала. И успех ей обеспечен. Неужели все так просто? Даже не верится. А ведь сколько сил она затратила на то, что пробить себе хоть какую-то тропинку в художественный мир. И все напрасно. А тут само все получилось.
Дана вспомнила, как совсем недавно не покладая рук трудилась в детском саду над панно, пытаясь во всем угодить этой мерзкой заведующей. И как переживала от того, что не все получалось, что несколько мазков кистью Нефедовым повергло ее в прострацию от переживания своей неталантливости. Какой же дурой она была, дело совсем не в отсутствии таланта, а в том, что она не понимала простейшей вещи — надо найти свою нишу, свое направление. И тогда все покатит едва ли не само собой. Вместо этого мучилась от невостребованности, от того что была уверенна, что Нефедов гораздо одаренней ее. А это совсем не так, она еще всем докажет, и в первую очередь самой себе, что во всем его превосходит. Для этого ей нужно только немного времени. Все остальное у нее уже появилось.
Из головы Даны не выходили слова Гершовича о том, что он готов взять в свою галерею и другие ее картины в этой манере. Значит, надо срочно приниматься за работу и создавать новые полотна.
Даной овладело небывалое нетерпение и ажиотаж. Она готова была сесть за мольберт прямо сейчас. Но в самый последний момент вдруг почувствовала, что не сможет плодотворно работать, она выложилась полностью. И ей требуется хотя бы небольшой перерыв. Если она начнет писать сию же минуту, то ничего путного не получится, в голове царит сплошная пустота. Все, что было в ней, она уже воплотила. Теперь нужно время дабы восполнить запасы воображения. Через день-два она будет готова продолжить. И тогда…
Дана решила, что сейчас самое время, чтобы оторваться. Она заслужила разрядку, к тому же надо набраться как можно сил для нового рывка. Она стала думать, как с максимальным удовольствием провести время перед предстоящей напряженной работой. В голове то и дело всплывало имя Юлия, но, увы, его нет. И где его найти, не представляет. После невероятного секса с ним, ее одолевало сильнейшее желание. Придется искать замену.
Дана перебирала в памяти знакомых мужчин. И с горечью убеждалась, что никто Юлия не заменит, все не то. Но и без мужчины она не может, он срочно ей нужен. Иначе она в скором времени начнет кидаться на стенку. Конечно, можно удовлетворять себя самостоятельно, так сказать, без посторонней помощи, и периодически она этим занималась. Но сейчас не тот случай, ей, как воздух, требуется реальный партнер, с которым можно не только заняться сексом, но и поговорить, помолчать…
Почему бы еще раз не попробовать с Максимом? До Юлия ему, прямо скажем, далековато, но остальным еще дальше. Конечно, интеллектом он не блещет, но для нее сейчас это второстемпенный вопрос. Решено! Она звонит ему.
Вечер Максим и Дана провели в ресторане, танцевали, пили вино. Дана чувствовала себя возбужденной, и ей нравилось такое состояние, ведь она знала, что скоро получит мощную разрядку. Так что можно не торопиться, ощущение предвкушения тоже по-своему замечательно. И не стоит им пренебрегать.
Они вышли из ресторана, когда на город уже спустилась ночь. К дому Даны шли обнявшись. То и дело останавливались и целовались. И каждый новый поцелуй разгонял ее желание. Оба были изрядно пьяны, особенно Максим. Когда Дана объявила, что сегодня угощает, он стал налегать на спиртные напитки с особенным усердием. И теперь его ноги периодически заплетались, и Дане приходилось удерживать своего спутника от падения.
Внезапно Максим остановился.
— Ты чего встал? — раздосадовано спросила Дана.
— Я думал, ты мне больше не позвонишь, — не без труда ворочая языком, объяснил Максим.
— Почему так решил?
— Ты художница, я автослесарь.
— И что?
— К нам на сервис приезжают разные люди. У некоторых очень дорогие тачки.
— Что из этого?
— Они разговаривают с нами, как с низшими.
— У меня нет даже дешевой машины.
— Это не важно, ты все равно из этих.
— Хватит нести
