Двоюродная жизнь - Денис Викторович Драгунский
«Что я ей сделал? – тосковал он, сидя на лавочке и вертя на пальце свою ленинскую кепку. – Я ей так, и этак, Валя то, Валя сё, а она хочет развестись! А у нас ребенок! Ты же знаешь!»
Конечно, я знал, потому что мы с Пашей вдвоем выгуливали наших дочерей во дворе.
«Деньги-карьера? – спрашивал я. – Или ты ее подружку трахнул? Или у нее кто-то завелся?»
Паша клялся, что ничего подобного. На Валечку он надышаться не может, она у него одна навсегда, и никто у нее не завелся, она занимается техническим переводом на дому, к ней курьер, женщина, приезжает привезти-забрать, а что касается карьеры и зарплаты, то Паша показывал свой партбилет, сколько он взносов платит – ого-го! – и говорил, что у него докторская будет через год, и у всей их группы Госпремия, считай, в кармане. На будущий год железно обещали. «А она просто видеть меня не может!»
«Ты извини, – говорил я. – Ты меня очень извини, друг, но тут, наверное, секс. Наверное, ее что-то в сексе не устраивает. Чудес не бывает».
«Секс? – возмущался Паша. – Это ты меня извини, она три раза это самое за мой один! И потом еще раз так же. Итого шесть».
«А вдруг ты ее как-то слишком донимаешь сексом? Утомляешь?»
«Я? Что я, павиан? Только по запросу! Ну ладно. Проехали».
«Проехали, проехали…»
Короче, развелись они года через два. Несмотря на уговоры друзей и родителей с обеих сторон. Разъехались.
Прошло еще лет пять.
Вдруг иду по улице – и нагоняю знакомую парочку. Валечка-статуэточка, все такая же стройная, каблуками цокает. А рядом с ней, нежно полуобняв ее за плечи, – высокий, плечистый мужчина в костюме и кепке, то есть Паша. «Помирились и сошлись, слава богу!» – думаю я, убыстряю шаг, обгоняю, разворачиваюсь:
«Здрасьте, Валя! Здорово…»
И тут вижу, что это не Паша. Совсем другой. Но при этом такой же. Даже лицом смахивает – такой же скуластый и курносый. Правда, пузо потолще.
«Познакомьтесь, это Евгений!» – говорит Валя.
«Очень приятно!»
Поговорили минуты две. Живут все там же. Валя трудится все в том же издательстве «Связь», переводит. А Евгений – кандидат физ-мат наук. Докторская на подходе. «А где работаете, если не секрет?» – «Ну, на одном, как бы вам сказать, предприятии…»
Павла я потом тоже встретил. С женой под ручку. «Познакомься, это Маша! Она у меня филолог, преподает в Инязе, на переводческом факультете…» – Тоненькая, стройная, талия рюмочкой…
Вот я и думаю – что это было?
сюжету нужен поворот
Любовь интеллектуалов
Сценарный гуру Александр Молчанов спросил: «Вы на первом свидании с кем-то и все идет отлично. Но вот он (она, они) называет свою любимую книгу, и вы немедленно уходите. Как называется книга?»
Интересный вопрос.
Хотя мне кажется немного странным, если человек на первом свидании докладывает, какая у него любимая книга.
Как это?
* * *
– Какое хорошее тут местечко, правда! – говорит он. – Жалко, они скоро закрываются… Ну что, поедем ко мне? Презики по дороге купим, и вперед. Потрахаемся, а потом опрокинемся на подушки, и я тебе немножко почитаю вслух. «Введение в логику и методологию дедуктивных наук» Альфреда Тарского. Моя любимая книга.
– Ох, какой ты умный… – отвечает она. – Не зря я в тебя влюбилась на полном серьезе. Давай поцелуемся, пока не видит официант… А как ты к Линдону относишься?
– К кому?
– Ты что? Тарского любишь, а Линдона не читал? Ты верхогляд! А еще презики покупать собрался…
* * *
Впрочем, и задавать вопрос о любимой книге мне тоже кажется странным.
Как это?
* * *
– Мне очень хорошо с тобой… – говорит она.
– Мне тоже, – отвечает он. – А скажи, какая у тебя любимая книга?
– Тебе не понравится.
– Скажи, скажи, скажи!
– А я тебе не разонравлюсь?
– Ты мне никогда не разонравишься. При чем тут книги? Да хоть Джоджо Мойес!
– Да при чем тут Джоджо Мойес? – она вздыхает. – Моя любимая книга это «Введение в логику и методологию дедуктивных наук» Альфреда Тарского.
– Ты? Серьезно? На самом деле? Любишь? Тарского? Который фактически отождествляет семантику и синтаксис? Официант! Счет!
на исходе дня
Диалог о счастье
ОН: В молодые годы у меня были знакомые женщины, просто подруги, с которыми ничего не было, клянусь, ровным счетом ничего – мы просто дружили… Кстати, в двадцать два года «просто дружить» с ровесницей или девушкой чуть старше – то еще испытание! И однако была дружба, было доверие. Иногда были ну просто очень откровенные рассказы. Например, вот такие. Как она его любила. О, как она его любила! Но ему было наплевать, а она все равно любила, не могла без него жить, ее всю ломало и крутило, когда он уезжал надолго в командировку, и она ехала за ним, ссорилась на работе, потому что не отпускали. На последние деньги покупала билет в поганый плацкарт и снимала дешевую поганую гостиницу или, наоборот, номер люкс в лучшей гостинице этого поганого городка, так было еще обиднее, потому что деньги на самом деле последние, и новое белье на последние деньги – и она звонила, умоляла его прийти, а он ломался, он был занят! «Ты представляешь, к нему лететь три часа, я прилетаю, а он – занят!» Но все-таки он приходил, и имел ее в этом номере – без лишних разговоров, грубо и нагло. Очень скоро уходил, а она потом полдня рыдала – но она не могла без него, без его жестких рук, насмешливых слов и самодовольного, эгоистичного секса. «О, это было как болезнь! Я едва выжила…» Моя дорогая подруга рассказывала мне всё это со слезами, ожидая моего сочувствия – и я сочувствовал, говорил какие-то слова утешения – но она не понимала, как больно меня ранят эти разговоры.
ОНА: Почему?
ОН: А то ты не поняла!
ОНА: Прекрасно я всё поняла. У меня было примерно то же самое. Нет, я не ездила к нелюбящему любовнику на край земли и не рыдала в гостиничном номере. Хуже.
ОН: Хуже?
ОНА: Гораздо хуже! Я тоже выслушивала примерно такие же рассказы. Нет, я не стану говорить, что с этими мужчинами у меня ничего не было, чистая человеческая дружба и доверие, и тра-ля-ля… Было! Было, конечно. Иногда такой вот мужчина говорил мне – как бы еще раз объясняясь мне в любви, –
