Двоюродная жизнь - Денис Викторович Драгунский
Это была дочь одной моей старинной университетской подруги. Ее мама – то есть моя бывшая однокурсница – пошла ставить кофе, а дочь развлекала меня разговором. А о чем говорить с малознакомым пожилым человеком, как не о детях?
Мы сидели в гостиной.
Из огромного, во всю стену, окна виднелась идеально подстриженная лужайка, окаймленная аккуратными купами японской рябины – однако это была не загородная вилла, это был клубный дом недалеко от центра Москвы. Горел камин. На стенах висели картины Зверева, Нестеровой, Назаренко и, кажется, каких-то классиков соцреализма 1930-х годов. В стеклянных горках толпился антикварный фарфор – немецкие пастушки, французские куколки и советские пионеры. На полу, на блеклом ковре, дремал чисто отмытый и сбрызнутый дезодорантом бассет-хаунд. Тонкий запах собачьего одеколона смешивался с ароматом свежесрезанных цветов, которые стояли в вазах по углам.
Padri e figli
– Да, это очень важно, – повторила она. – Так гораздо удобнее вместе решать разные школьные вопросы да и просто общаться.
– Наверное, – согласился я.
– Почти все, – продолжала она. – Но два ребенка, в смысле две семьи, выпадают по материальному уровню. И это трудно. Нам всем трудно: нашим детям с ними трудно, родительскому комитету трудно. Не говоря о самих вот этих детях. Они же всё чувствуют!
Я демократически напрягся.
Я представил себе – нет, не детей шофера или продавщицы, они бы в эту школу все равно не попали, там плата сумасшедшая, – я представил себе какую-нибудь семью с достатком выше среднего, где сделали ставку на ребенка, из последних сил отдали его в престижную дорогую школу, чтоб он с детства обзаводился полезными связями и элитарными дружбами, а вот поди ж ты – «не тот материальный уровень»…
– А в чем, собственно, трудности? – сухо спросил я.
– Они гораздо богаче! – чуть ли не крикнула она. – В сто раз богаче! В тысячу раз! Они швыряются деньгами, и при этом так демонстративно! Мальчик-третьеклассник носит часы, которые мой отец не может себе позволить. Ну зачем они пришли в нашу школу? Ехали бы себе в Англию! В закрытый пансион!
2. PADRI e FIGLI
Вспомнил замечательное место из дилогии Джона Брэйна «Путь наверх» (1957) и «Жизнь наверху» (1962).
Главный герой по имени Джо Лэмптон, молодой, циничный, пробивной парень из простых, ставит цель войти в высшее общество – путем женитьбы, раз иначе никак нельзя.
Вот его цель выполнена. Он очаровал дочь богатых и влиятельных людей, женился на ней, прошло уже немало лет, он живет с красивой любимой женщиной, в роскошном доме, у него много денег и связей – и у него подрастает сын.
Однажды перед выходом на какое-то большое общесемейное торжество Джо Лэмптон говорит своему сыну:
– Ну, давай, надевай свой лучший костюм, и едем к дедушке.
А совсем юный сын, странно глядя на него, едва удерживаясь от усмешки, отвечает:
– У меня нет лучшего костюма, папа…
Джо Лэмптон покрывается испариной. Он все понимает. У джентльмена нет «лучшего костюма», у джентльмена (а тем более у аристократа) все костюмы лучшие, в любом можно поехать на любую встречу; «лучший костюм» – плебейское выражение, только плебеи, low middle и working class ходят черт-те в чем, а в церковь и к дедушке на юбилей надевают тщательно хранимый в шкафу «лучший костюм»…
Но самое главное – он понимает, что для сына, для своего любимого и родного сына, он, его отец, – тоже плебей, бедняк, working class.
Грустно. Но жизненно.
Пространство. Истинное происшествие
3. ПРОСТРАНСТВО. ИСТИННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ
Был детский праздник, день рождения девочки-третьеклассницы. Гостей, нескольких мальчиков и девочек из ее класса, прямо после уроков привезли домой к имениннице. Чай, пироги, конфеты, игры. А потом, часам к шести, родители приехали забирать своих детей. Конечно, для родителей тоже накрыли чайный стол.
Мама одного из мальчиков, стоя в прихожей и снимая пальто, сказала:
– Спасибо, с удовольствием чаю выпью, но только недолго у вас посижу, нам еще ехать домой целый час! – и объяснила, что они постоянно живут на даче, то есть, точнее говоря, в загородном доме. И добавила: – Потому что там у нас пространство! Я вообще-то считаю, что если квартира меньше двухсот метров, то это вообще не квартира.
– Я отзываю свое приглашение, – вдруг сказала хозяйка, то есть мама именинницы.
– Какое приглашение?
– Я раздумала поить вас чаем, – объяснила хозяйка. – И заходить в квартиру не приглашаю тоже. У нас квартира всего девяносто метров. Увы, увы, увы.
4. ПАРАДОКСЫ ПОРЯДОЧНОСТИ
Когда мы в студенческие годы собирались, то, разумеется, выпивали и закусывали вскладчину. Иногда заранее договаривались, иногда все получалось само собою. Но всякий раз в общем и целом хватало и выпивки, и закуски к ней.
Вдруг один мой приятель назвал нашего общего друга халявщиком. Не в лицо, разумеется. Нет, это он мне сказал назавтра в разговоре.
– Ты что! – я даже руками всплеснул. – Ты что-то путаешь! Наоборот! Мы-то приносим портвейн и водку за три рубля, а он всякий раз бутыль коньяку пять звезд или вообще «Ахтамар» какой-нибудь! А то и две бутыли! И конфеты шикарные.
– То-то и оно, – сказал приятель. – У него отец врач, профессор, ему больные что ни день таскают. Вот он у папаши из бара и тырит, он мне сам признавался.
– Ну и что?
– А то, что мы нашу скромную водочку или портвейн на свои покупаем, на кровные. Бывает, экономим и выгадываем! А ему это даром достается! Он ни копейки не тратит!
– Да какая разница?
– Огромная! Мне кажется, это нечестно. Непорядочно…
Я долго думал об этом.
Но так и не придумал ничего.
много загадок – отгадка одна
Избирательное сродство
Давным-давно у меня были соседи, двумя этажами выше, Валентина и Павел. Она была переводчицей, а он работал в каком-то очень закрытом НИИ, кандидат технических наук. Валя была маленькая, тоненькая, а Паша наоборот – крупный такой, даже слегка полноватый. Он был не очень высокий, метр восемьдесят самое большое, но рядом с Валечкой-статуэточкой казался просто громадным. И еще у него была привычка носить кепку. Такую вот «пг’олетаг’скую кепочку», как у Ленина; с костюмом и галстуком это забавно смотрелось, но в том ли дело? «Какая красивая пара!» – говорили, бывало, соседи, когда Павел распахивал перед молодой женой двери подъезда, тащил тяжелые кошелки, а в дождь и вовсе брал ее на руки и переносил через лужи.
Хотя на самом деле ничего красивого.
