Клин клином - Онгель Таль
Мурат оглядывается по сторонам. Лишь бы никто не шатался здесь в такое время. К слову, о времени.
– Сейчас полдвенадцатого. Как бабушка тебя отпустила?
Он садится рядом и ненароком замечает, что под светом волосы Дениса пушатся, как птичьи перья.
– А она и не отпускала. Я тайком ушел. Вместо меня под одеялом рюкзак, но я не думаю, что Катя пойдет проверять мою комнату. Они спать ложатся в десять.
Мурат хмыкает: поглядите-ка, какой авантюрист. Денис, заметив его улыбку, вновь храбрится и задает следующую тему для разговора. Диалог трудно идет, не потому что ни у того, ни у другого нет точек соприкосновения (нет, Мурат уверен, что-то общее у них точно есть), просто для них в новинку общаться в таких экстремальных условиях.
Денису не нравится тишина: она сковывает его, такого общительного и гиперактивного. Поначалу он долго обдумывает каждое слово, затем ловчится быстро и трещит без умолку. Благодаря его болтовне грань между ними постепенно тает. Денису все равно, что его собеседник порой глух к ответам. Мурат чувствует, как тот бросает на него короткие взгляды, как в запале разговора подсаживается ближе, задевая своей ногой его.
Лицо Дениса подвижное, полное яркой экспрессии. Тени от ресниц ложатся на его щеки веерами. Если Милана нашла в нем причину улыбаться и смеяться, тогда, может, и Мурату попробовать поискать что-нибудь весомое?
Слова Толика звучат в его мыслях набатом:
«Перестань отталкивать всех от себя. Да, люди – «хэ» на блюде, но и хороших полно. Хоть кому-то шанс дай».
Мурат устало поднимается на ноги. Может, Толя прав. А может, и нет.
– Пошли.
Они спускаются по угору вниз, в самую гущу трав. Денис сколько бы ни щурился, не видит протоптанную дорожку и путается в анисовой паутине.
– Ух ты! Тут даже звезды есть! – Он смотрит вверх с открытым ртом, как пятилетка, а в его руке сорванные стебли пижмы, мышиного горошка и иван-чая.
Июльские созвездия, мелкие и сияющие, как алмазная крошка, не сравнятся со звездопадами, которые жители Ручейного наблюдают каждый август. Однако Денису, как истинно городскому, достаточно этих редких вкраплений у горизонта. Ему достаточно незначительных мелочей, чтобы начать носиться кругами по полю и собирать на одежду репейные колючки.
Его смех – смех человека, что открывает для себя нечто потрясающее в заурядных вещах. Его смех отзывается внутри Мурата и чем-то непривычным, и чем-то приятным одновременно. Умиротворение, теплая леность в теле, а в голове – росточек счастья проклевывается сквозь сорнячное уныние. Гнус, поднятый беготней, кружит над головой и лезет в глаза. Мурат бьет себя по щеке, размазав парочку кровососов. «Я что, действительно все это время таращился на Царева, как дурак?»
Какое облегчение, что в своем смущении он не одинок. Денис заметно тушуется, поймав на себе его взгляд. Потемки в какой-то мере им на руку: они не видят лиц друг друга, только общие черты профиля на фоне индигового горизонта. Мурат думает, что видеть себя со стороны, смущенного и нервного, он бы точно не захотел.
– Спасибо, кстати, что нахер меня не шлешь, как тогда. На берегу, помнишь? Сейчас, конечно, твои ответы можно пересчитать по пальцам, но меня все устраивает.
Мурат решает попросить прощения за свой дерьмовый характер. Это после слов благодарности как никогда уместно:
– Извини. Я действительно сухарь.
Царев ни в чем не виноват и, на самом деле, едва ли заслуживает такого презрительного отношения. Пусть он хоть сын магната, пусть хоть учится в МГУ – какая разница? Да, чужие успехи ущемляют, но разве хоть раз Царев кичился ими? Мурат очень хочет больше не чувствовать зависти.
Денис по-доброму усмехается и хлопает его по плечу, подводя этим черту. Рука задерживается на Мурате всего пару секунд, и жест из обыденного превращается в нечто… странное.
Они продолжают свой путь по полю, разговаривая обо все подряд. Денис может начать громко смеяться, так и не договорив предложение, или приняться стеснительно бормотать что-то себе под нос: словом, его эмоциональный диапазон намного шире, чем у бревна-Мурата. Между ними нет больше демонстративного равнодушия и страха за случайно вырвавшееся слово. Они заново знакомятся, заново привыкают к присутствию друг друга, и оба в равной степени испытывают любопытство. Мурат думает, что готов сам привнести что-нибудь в разговор, и, чтобы прощупать почву, начинает с банального: спрашивает про интересы и хобби.
Денис имитирует пальцами фокус камеры.
– Я иногда фотографирую. Ходил в кружок в школе, участвовал в конкурсах. И все в таком духе.
Его голос под конец теряет цвет и становится почти беззвучным, так что Мурат цепляется за этот крючок:
– Что, не особо нравится?
– Сложно ответить. Я не хотел этого, шел по указке. Мне петь нравится. У моего одноклассника Юрки очень крутой голос. Я как-нибудь включу тебе его кавер, если хочешь.
– Равняешься на него?
– Я завидовал ему. И сейчас завидую.
– Потому что у него есть что-то, чего нет у тебя?
– Нет. – Денис отрицательно качает головой. – У меня было желание научиться, но мой интерес игнорировали, а у него наоборот: пение он ненавидел одно время, потому что его мама когда-то пела в мюзиклах и хотела для него чего-то подобного. Он сейчас в меде учится. Он отстоял свое право выбора, а я что? В восемнадцать лет живу будто не своей жизнью, учусь в этом вшивом университете, хожу на глупые курсы по экономике и езжу в отпуск с родителями, как приложение к багажу. Бесит!
Невыносимо смотреть на человека, который пренебрегает возможностью жить хорошо и вольготно. И это одна из причин, почему Мурат выбрал игнорировать Царева. Но правда в том, что зависть Мурата с самого начала не имела смысла: Денису просто нечем пренебрегать.
– Видишь, твой друг смог. А с тобой что не так?
– Со мной? – Денис кривится так, будто только что вдохнул нашатырь. – Я трус. Мне страшно менять что-то стабильно плохое на что-то неоднозначное. Неизвестно, что станет со мной, если я все брошу, если совсем испорчу отношения с родителями и начну заниматься музыкой. К тому же есть некоторые причины… от которых я напрямую завишу.
«Вздор!» – думает Мурат, затем отвечает:
– Иногда ради чего-то более важного следует пожертвовать своими желаниями. Если у тебя есть возможность получать образование – учись. Если это идет вразрез с твоими мечтами – откажись от них. Ты ведь взрослый уже, должен понимать, когда игра стоит свеч, а когда нет.
Денис с шумом втягивает воздух. Эти жесткие слова не вызывают в нем ничего хорошего.
– «Ты ведь уже взрослый»! Говоришь
