В последний раз - Гильермо Мартинес
– Он ничего не скажет тебе, Ферран, ведь наняла его я. Хочешь сэкономить денежки твоих читателей? Они тебя скоро просветят, или ты сам прочитаешь.
На этом все почти завершилось. Ферран не стал настаивать, хотя в том, как он развел руками, признавая свое поражение, Мертону снова почудилась насмешка, он, похоже, был уверен, что получит информацию из других источников. Когда официант появился в последний раз с тарелочкой птифуров, Нурия сделала ему знак, что-то шепнула на ухо, и счет был оплачен, несмотря на слабые протесты Феррана.
Когда все вышли из отдельного кабинета, Нурия взяла Мертона под руку, чтобы тот ей помог спуститься по лестнице, и они немного отстали от Морганы и Феррана, которые вместе направились к двери.
– Отлично сработано. Мы ему что-то дали и не дали ничего, – шепнула Нурия, поздравляя отчасти его, а главное, саму себя. Но Мертон отвлекся: Моргана и Ферран уже стояли на улице, перед дверью, и он вглядывался в их силуэты через квадратики стекла.
Когда все четверо оказались снаружи под ночным небом, Мертон не усмотрел никакой особой подоплеки в невинных прощальных поцелуях и объятиях. Но, разумеется, подумал он, они сейчас, в данный момент, поостерегутся. Уже в машине, на обратном пути, Моргана, все еще возбужденная, спросила, понравилось ли ему, со смехом припомнила какой-то анекдот Нурии, восхитилась тем, как великолепно удались осьминоги и крабы, и наконец осведомилась, как ему показался Ферран. У Мертона возникло ощущение, что любой ответ прозвучит фальшиво, да и вообще, с чего это Моргану вдруг заинтересовало его мнение, но все-таки нашел способ сказать ей правду.
– По-моему, он очень любит десерты, – произнес он, насколько мог, безразличным тоном.
– Ты заметил, правда? – Мертону почудилось, что Моргане немного неловко. – Ферран всегда садится рядом со мной, знает, что я их не доедаю, уже и позволения не спрашивает. Может, ты хотел попробовать? – Она улыбнулась. – Вы, мужчины, ужасные существа. Я думала, вы поладите, ему не терпелось познакомиться с тобой.
Моргана вырулила с проспекта и направилась к склону Педральбес. Мертону показалось, что, устремив взгляд на внезапно стихшую дорогу, Моргана пытается подыскать слова, желая что-то еще сказать ему, будто автомобиль, пока далекий от дома, стал своего рода исповедальней.
– Насчет того, что ты рассказал за столом об этом злополучном романе… Хочу, чтобы ты кое-что знал, – решилась она наконец. – Когда я наняла эту Донку, месяца не прошло, как она явилась ко мне и сообщила, какого рода попытки он предпринимает. Объяснила, что такое часто бывало у нее с пациентами в больницах, и ее это не шокирует. И дала понять, достаточно откровенно, что, если я не возражаю, она согласна, без проблем, за дополнительную плату, ему оказывать «милости», как вы это называете. Так что я, чтобы не чувствовать себя такой несчастной, хочу прояснить, что «милости» хорошо оплачиваются, хотя он никогда об этом не знал.
Они приехали. Ворота раздвинулись, Саша бросилась к машине, заливаясь счастливым лаем. За собакой среди деревьев показалась Мави, босиком, в длинной ночной рубашке. Моргана невольно вздрогнула от удивления.
– Почему ты не спишь, что ты здесь делаешь так поздно? Ты нас ждала?
– Не могла заснуть, хочу, чтобы ты мне дала одну из своих таблеток.
– Ладно, иди в дом, пока не простыла, я лучше липу тебе заварю.
Мави окинула их подозрительным взглядом, неохотно побрела к дому и исчезла в роще.
– Ты видел? – тихо произнесла Моргана. – Следит за тем, когда я вернусь, как будто это я – подросток. Надо идти, а жаль, хотела выпить с тобой виски. Может, завтра, а? – Она быстро обняла его на прощание.
Через лужайку Мертон направился к кабинету. Едва войдя, еще не зажигая свет, понял, что кто-то здесь побывал. Увидел на кресле «честерфильд» открытую книгу «Камасутры». Закладкой служила записка от Мави: «Не переворачивай страницу», с огромными восклицательными знаками. И ниже: «Зайду за тобой утром, возьмем велосипеды и прокатимся на пляж».
Мертон с запиской в руке подошел к окну и стал всматриваться в ночь, сгущавшуюся над садом. Луны не было, и низких облаков или тумана, сползающего с гор, казалось, можно было коснуться рукой. Свет в доме напротив погас, и трудно было разглядеть черные, медлительные колебания воды в бассейне. Но он заметил на галерее, с краю, красную точку, которая то светилась ровно, то вспыхивала. Кто-то курил сигарету, стоя неподвижно около стены. Тень среди теней. Мертон погасил лампу в кабинете, осторожно приблизился к окну, чтобы подсмотреть. Может, Мави выходит в сад, покурить тайком? Красный огонек разгорелся снова, и его глазам, привыкшим к темноте, удалось различить жесткие, резкие черты Донки. Красная точка вспыхнула в ночи раз, другой, и Мертон увидел, что она пропорола воздух, все еще полыхая, как крохотный бенгальский огонь. Донка швырнула окурок в самую середину бассейна.
Двенадцать
Мертон вообразил, с излишним оптимизмом, что проснется достаточно рано, чтобы за завтраком и до того, как Мави за ним зайдет, дочитать начатую главу, в которой измученный профессор размышляет о самоубийстве. Но не сумел подняться до десяти часов и только успел приготовить первый утренний кофе, как услышал из кухни, что Мави нетерпеливо стучит в окно. Было видно, что она полностью готова ехать на пляж, в джинсовых шортах, просторной рубашке, из-под которой виднелся лифчик разноцветного бикини, и в белой соломенной шляпке.
– Поторопись, надо выехать, пока мать не проснулась, а то начнет возмущаться или увяжется с нами. Гляди, какое солнце! День будет чудесный, мы даже искупаемся. Вот тебе папин велосипед и насос, на велике уже много лет никто не ездил.
Мертон прошел в спальню, надел единственные плавки, какие взял с собой, и допил кофе, пока, встав на одно колено, надувал шины.
– Хватит, поехали уже! – воскликнула Мави и направилась вперед, открыть ворота.
Мертон со студенческих лет не ездил на велосипеде, и Мави рассмеялась, когда очень скоро обогнала его и помчалась вниз по склону холма. На ровной местности снизила скорость, подождала Мертона и показала справа роскошную зелень садов около королевского дворца в Педральбесе.
– Сейчас направимся по диагонали до Каррер-де-Пау-Кларис, – произнесла она. – Я поеду медленнее, чтобы не потерять тебя по дороге.
Обещание свое Мави не вполне выполнила, и Мертону пришлось быстрее крутить педали, чтобы не отставать. К счастью, легкий наклон проспекта втайне помогал ему, и, отдавшись на волю ветра и скорости, подстегиваемый насмешливым взглядом, который Мави бросала на него всякий раз, когда оборачивалась посмотреть, едет ли он все еще следом, Мертон вернулся в прекрасные времена, когда на велосипеде мгновенно
