Дни в книжном Морисаки - Сатоси Ягисава
— То, что мы называем городом, — это сплошные высотки, которыми все застроили всего за несколько десятков лет, — отозвалась госпожа Момоко, и я вспомнила короткий рассказ Куникиды Доппо «Мусасино». В эпоху Мэйдзи, когда жил Доппо, в Мусасино еще была нетронутая природа. У меня даже в глазах потемнело от осознания, как быстро летит время.
Дальше на такой же маленькой, как станция, остановке надо было сесть на автобус и по государственной трассе доехать до канатной дороги, что располагалась в центре горы.
На автобусной остановке уже сидели две туристические группы, которые, судя по всему, приехали с нами на одной электричке, и ждали автобус. Обе состояли из пожилых женщин и мужчин. Оставалось загадкой: по какой причине они решили собраться. Мы кивнули в знак приветствия и сели рядом, а самая старшая из группы с улыбкой поинтересовалась:
— О, у вас семейная поездка?
Госпожа Момоко с такой же улыбкой просто ответила:
— Да.
«Вовсе нет», — подумала я, но объяснять не очень-то хотелось, поэтому только кивнула.
Сев в автобус, они тут же заговорили с тремя учениками местной начальной школы. Похоже, мальчики привыкли к туристам, поэтому совершенно не испугались. Видимо, госпожа Момоко любила детей, так как с радостью общалась с ними.
— В каком классе учитесь? — спросила она.
— В первом! — одновременно бойко ответили дети.
Их дома располагались на горе, поэтому им каждый день приходится спускаться, чтобы ходить в школу.
— Нелегко вам, — посочувствовала я, но дети, привыкшие к такой реакции туристов, по-взрослому ответили:
— Ничего страшного.
— Сюда, сюда.
Когда мы приехали, дети проводили нас до канатной дороги. Они шли довольно быстро, поэтому, бредя в самом хвосте, я выдохлась, стараясь поспеть за ними. Госпожа Момоко обернулась и, глядя на меня, колко заметила:
— Такако, нам еще предстоит идти после канатной дороги, а ты уже устала.
Дети тоже рассмеялись:
— Да, сестренка, ты совсем плоха. Это потому что ты в городе выросла.
И госпожа Момоко посмеялась вместе с ними.
— Вообще-то я выросла в деревне на Кюсю! — попыталась защититься я, но меня никто не слушал: все шли вперед.
И почему госпожа Момоко такая энергичная? А ведь нас приняли за мать и дочь. Я всем сердцем пожалела, что не поехала налегке.
Когда мы наконец добрались до канатной дороги, госпожа Момоко купила зеленый чай в бутылке и со словами: «Вот, держи» — дала его мне. Поблагодарив ее, я жадно начала пить.
* * *
Наша кабина, подобно кораблю на волнах, плыла на самую вершину горы. Там мы попрощались с детьми и поплелись дальше. До конечной точки нам оставался почти километр, и сложно было поверить, что всего час назад мы стояли у подножия.
На узких тропинках то там, то здесь пестрели рекламные щиты или указатели на гостиницы. Наша находилась в самой глубине, поэтому, как беззаботно сказала госпожа Момоко, до нее оставалось идти еще минут сорок.
— Что?! — Я уже теряла терпение.
— Зато посмотри, какой вид! — И она тут же ущипнула меня за щеку.
Сплошные подъемы и бесконечные лестницы. Магазинчики и беседки один за другим, а потом сплошь жилые дома и домики для туристов. Спускающиеся сверху люди радостно здоровались с нами. Мы с госпожой Момоко каждый раз так же приветливо отвечали. Поразительно много было пожилых людей, но несколько раз мы встречали и молодые пары, и группы студентов. Я с облегчением вздохнула, когда увидела, что практически все молодые ребята оделись так же повседневно, как и я.
И вот показался наш домик. К тому моменту я почти выбилась из сил. Госпожа Момоко тоже как будто устала и, глубоко выдыхая и вытирая полотенцем пот со лба, приговаривала:
— Фух, пришли наконец.
Здание оказалось довольно старым — трехэтажное и деревянное, оно походило на жилой дом и гостиницу одновременно и было построено на обрыве. На широком дворе стояли тракторы, ржавые велосипеды, валялись какие-то бревна, создавая ощущение реальной жизни. Простой, если в хорошем смысле, нищенской — если в плохом. Но мне показалось, что есть что-то особенное в том, чтобы отдохнуть с госпожой Момоко в таком уютном месте, поэтому, осмотревшись, я решила, что тут будет хорошо.
— Простите! — открыв дверь в прихожую, крикнула госпожа Момоко. Из глубины коридора послышались быстрые шаги, и перед нами появилась молодая девушка в широких джинсах и явно великоватом ей свитере. На вид ей было лет двадцать.
— О, это вы, Момоко? — по-дружески, совсем не как с гостем, поздоровалась она, увидев тетю.
— Давно не виделись, Хару. Как дела? — ответила она ей.
— А кто с вами? Ваша дочь? У вас разве были дети?
— Племянница. — Я поздоровалась с Хару, пока госпожа Момоко снова не соврала, что мы мать и дочь.
Эта девушка показалось мне грубоватой, но совсем не плохой.
— Понятно, — сказала она и слегка поклонилась мне.
Из глубины дома снова донеслись шаги, и на этот раз к нам неспешно вышла женщина лет пятидесяти в треугольном переднике.
— А-а, Момоко, ты рано, — расплылась та в приветливой улыбке. Она говорила живо и показалась мне довольно общительной.
— Давно не виделись, хозяйка, — почтительно поклонилась ей тетя.
— Что, вы снова на работу сюда, Момоко?
— Нет, Хару. На этот раз она наша гостья.
— Неужели!
Пока я с интересом следила за их диалогом, госпожа Момоко шепнула мне:
— Когда я ушла от Сатору, то какое-то время жила и работала здесь.
— Что, правда? — от удивления переспросила я громко, на что она с прохладцей ответила:
— Вот так, да.
Хозяйка провела нас в комнату. Было еще только два часа, поэтому мы стали первыми посетителями.
Внутри дома было так же много хлама, как и снаружи. В проходе стояла пустая бочка, высились кипы журналов, старый телевизор, акустическая гитара. Заглянув на кухню, что примыкала к коридору, я увидела, что там тоже был беспорядок. Туалет, умывальник и ванна находились в одной комнате. Это, скорее, было общежитие, такие обычно переполнены всякими университетскими кружками в летние каникулы. Не знаю, как в других гостиницах, но здесь чувствовалась атмосфера свободы и расслабленности.
Меня приятно поразила наша комната. Пространства в десять татами[13] вполне хватало на двоих. Слышалось пение то ли дрозда, то ли кукушки. Горы вдалеке были подернуты дымкой, а по голубому небу плавно плыли кучевые облака. Пока я наблюдала эту картину, время словно остановилось.
Я села на подоконник и некоторое время любовалась видом из окна. Госпожа Момоко тоже, видимо, была впечатлена и непривычно тихо сидела рядом и смотрела. Я представила, каково это: жить
