Пеликан - Мартин Михаэль Дриссен
Андрей ответил, что не особо, но она красивая женщина. Ему очень понравилось, когда она выкрасилась в блондинку. Искусственные блондинки, такие как Грейс из Монако, ему нравятся даже больше натуральных.
Дело вкуса. Йосип продолжал:
— Мария могла стать моей женой. Мы танцевали с ней не меньше, чем Любица с Марио. Но, как это обычно бывает, у женщин свои планы, и вот она уже у алтаря с Марио, а я с Любицей.
Это была двойная свадьба, сестры в один день выходили замуж за мужчин, рожденных в один день. Событие, которое, по словам тогдашнего бургомистра, предвещало новое, полное надежд будущее.
— Что из этого вышло, ты знаешь. У Марио с женой родился здоровый сын. А у меня — Димо.
— А что было с Димо? — уточнил Андрей.
Йосип рассказал. Еще он рассказал о Катарине и о прогрессирующем психическом и физическом упадке жены.
— Тебе не позавидуешь, — посочувствовал Андрей.
— Что уж там, — отмахнулся Йосип. — Всем сейчас трудно. Тебе тоже.
— Что правда, то правда, — согласился Андрей.
Какое-то время они сидели молча и смотрели на городские крыши.
Потом Йосип робко поинтересовался:
— А моя жена… как бы это сказать… проявляла к тебе знаки внимания? Искала близости непристойным образом?
— Нет, — испугался Андрей, — такого не было. Но мысли в голове у нее точно странные.
Йосип кивнул:
— Так и есть. Особенно обо мне. Она страшно ревнует, понимаешь. Превращает мою жизнь в ад.
Андрей ничего не ответил и открыл две бутылки пива зажигалкой — этому трюку он научился у Марковича.
— Она постоянно подозревает меня, думает, я таскаюсь за другими женщинами. А между нами все уже давно не так, как должно быть в браке. Понимаешь, о чем я?
Андрей кивнул и поставил бутылки между ними.
— Я уже не молод, но у мужчин есть потребности. Сейчас я не только о теле. Нам нужна женщина, с которой можно и порадоваться, и погрустить.
Они одновременно подняли бутылки. Все ясно без лишних слов.
Андрей пил, наблюдая за кроликами, которые копошились внизу между рельсами и время от времени перепрыгивали через них. Надо будет взять с собой Лайку и устроить ей охоту.
— Знаю, каково это, — сказал он. — Я тоже один.
— Ты еще молодой. У тебя вся жизнь впереди.
Такого чувства у Андрея не было уже давно, но и таких проблем, как у Тудмана, тоже.
Тот немного помолчал, а потом сказал:
— Я тебе кое-что расскажу. По секрету.
— Останется между нами, — пообещал Андрей.
— У меня есть любимая женщина. Она живет в Загребе. Ее зовут Яна.
План Йосипа был прост: пометить одну купюру, а через день после передачи денег неожиданно появиться в магазине Шмитца и потребовать, чтобы тот предъявил кассу и кошелек. Если там окажется меченая купюра, подозрение подтвердится, а кошмар закончится. И для Андрея штраф тоже уйдет в прошлое, потому что его деньги будут не нужны.
Одна-единственная купюра, та, что с королевой, в свое время решила судьбу Андрея, одна-единственная купюра станет его спасением сейчас.
Он выбрал бумажку в тысячу динаров — именно этому номиналу отдавали предпочтение и он сам, и шантажист. Такие купюры он доставал из белого контейнера в том же количестве, что сам оставлял под бетонным блоком на Миклоша Зриньи.
Йосип внимательно проверил, где стоит «фиат» Шмитца. Он редко им пользуется, и, если после передачи денег машина будет стоять в другом месте, это станет дополнительным доказательством.
— Что делаешь? — с любопытством спросила Катарина.
— Папа украшает деньги, — объяснил Йосип. — У тебя карандаш есть?
Дочь вернулась со школьным пеналом и положила голову отцу на плечо.
— Нарисовать усики, вот здорово! — обрадовалась она.
Аскетичная голова великого изобретателя Николы Теслы взирала на них и впрямь сурово.
— Усы у него уже есть.
— Но не рыжие же, — возразила Катарина и вытащила из пенала красный фломастер.
Йосип думал закрасить черным нолик, ведь слишком броской помета быть не должна, и тут осознал, что все купюры пронумерованы. Перед ним лежала купюра АЕ 1860991. Нет никакой необходимости помечать купюру, если запомнить или записать ее номер. Век живи — век учись.
— А волосы будут зеленые! — загорелась Катарина и стала зубами снимать с фломастеров колпачки. В последнее время у нее опять сильно текли слюни, а Йосип был в кителе, поэтому вытирал ее подбородок салфеткой. Она, как обычно, радостно подставляла ему лицо.
— Знаешь, я тут подумал… а давай лучше не будем. Деньги ведь государственные.
АЕ 1860991.
Андрей был совершенно ошарашен, что Йосип сам признался в интрижке, которой он его шантажировал целых два года.
Тудман слишком хорош для этого мира. Не означает ли это, что сам он для него слишком плох?
Так дальше продолжаться не может. Если бы не когтистые лапы его собственного шантажиста, все бы уже давным-давно кончилось. Тудман страдал от невыносимой полоумной жены, он потерял сына, заботится о душевнобольной дочке и о собаке. Пора прекращать. Даже если Андрей не выяснит, кто шантажирует его самого, даже если еще много лет придется платить дань, чтобы сохранить работу и его не разоблачили. Он решил отказаться от дорогого виски и казино; врач поставил ему диабет и остался недоволен работой печени, поэтому умеренность пойдет ему на пользу. Если жить экономно, можно попытаться удовлетворять шантажиста, не пользуясь деньгами Йосипа. Йосип даже пригласил его порыбачить. Еще никогда его не приглашали на такие вылазки, и он был польщен, хотя ни рыбу, ни рыбалку не любил.
Талант фотографа — вот что поможет решить проблему. Верный поклонник в лице Шмитца у него уже есть. Странный старик, но Андреем он восхищается. Если удастся сделать уникальную серию снимков аполлона — настолько редкой бабочки, что, кроме него, никто и никогда не видел ее за пределами Национального заповедника, — Шмитц напечатает открытки или даже календарь. А во время одиноких прогулок к высоковольтной мачте на лысых склонах Велебита есть все шансы встретить этот редкий экземпляр. Он решил, что самый последний раз принудит Тудмана к выплате и на эти деньги купит камеру, которую посоветовал Шмитц, чтобы попытаться разделаться с долгом.
Спустя неделю Андрей забрал деньги и пошел прямиком в фотоателье. У него был выходной, и он хотел сразу ехать дальше, чтобы застать бабочку-аполлона.
— Почему бы тебе не взять мою машину, мальчик? — предложил Шмитц, когда они прикрутили объектив к его новой лейке. — Мне она не нужна. Я почти не езжу, а в баке еще полно бензина.
Андрей принял
