Прощай, Саша - Павел Шушканов
Саша присела на старую табуретку, очень давно сколоченную дедом, и разглядывала заросли виноградника над головой. Сквозь них мелькало и слепило зеленое солнце.
– Слава, – бабушка звала из летней кухни.
– Я сейчас.
В доме прохладно. Жаль не сохранились мои старые поделки из сосновых иголок. Там целая армия была. Теперь на комоде тикали скучные часы.
Я присел на привычное место за столом.
– Чо за девица? – спросила бабушка. Ее «чо» было таким же, как когда я оказывал ей очередной прибор с тепловозной свалки, чтобы раскрутить его в гараже и посмотреть что внутри.
Она поставила передо мной тарелку с супом. В жирном бульоне плавала желтая вермишель.
– Это Саша, – сказал я. Хотел объяснить, но не стал. Вермишель в глубине тарелки скручивалась в причудливую спираль.
– Ну, я матери позвоню. Узнаю, чо за Саша такая.
– Ага. Спасибо.
Я поднялся.
Бабушка насторожено смотрела на меня.
– Куда еще собрался?
– Гулять.
– А суп?
– Не хочу.
Я вернулся в виноградник, взял Сашу за руку и повел к калитке.
– Ты чего?
– Идем. К Максиму же обещали зайти. Лешка заждался.
Максим тоже смотрел «Купол грома» у Валерки на видике, и с тех пор просил звать его исключительно Макс. Но не прижилось. Он встретил нас хмурым лицом, кивнул, приглашая в дом. Лешка влетел первым и плюхнулся на диван. Было душно, хотя через заклеенные газетой окна почти не просачивались ни свет, ни жара. По ковру ползал младший брат Максима и удивленно смотрел на нас, засунув в рот кулачок.
– В Мортал или гонки, – деловито спросил Максим.
Лешка потонул в россыпи картриджей.
– Жарко, – тихо сказала Саша.
– Хочешь выйдем?
Мы сели на лавку возле веранды. В метре от нас яростно грызла кость рыжая дворняжка на цепи. Из-за соседского забора доносились непонятные разговоры и жужжание пилы. Ержан с родней наводили порядок во дворе.
Мимо прошла мама Максима в халате, поздоровалась, вылила таз воды под ворота и вытирая лоб замерла, вглядываясь в небо.
– Дождя не будет, – заключила она. – А чего не играете?
– Воздухом дышим, – сказал я.
– Это правильно.
Она исчезла в бане, из трубы которой валил густой дым.
– Уйдем? – предложил я. Настроения не было совсем, даже на новые игры Максима. Но Саша только покачала головой.
– Смотри, два следа от самолета крест-накрест, – она показала рукой в высокое небо. – Как они не столкнулись?
– Один летел выше.
– А если бы столкнулись, обломки, наверное, упали бы на нас.
– Не. За город. Скорость слишком большая.
Саша промолчала. Я украдкой разглядывал ее профиль. Тонкий нос, убранные за торчащее ухо волосы. С другой стороны они закрывали половину лица. И губы… Приоткрытые, словно она замерла на полуслове. Хотелось прикоснуться к ним.
– Саша, – я облизнул пересохшие губы. – Сколько нужно таксистам этим?
– Да неважно. У меня есть немного, должно хватить.
– А там? И ты же просила помочь тебе.
– Да. Не рассказывать маме. Придумать что-нибудь куда я ушла, пока машина не уедет достаточно далеко.
Обманывать я все еще не умел.
– Уйдем отсюда?
Она покачала головой.
– Тут хорошо. Прохладно.
И правда, лучше, чем на душном балконе под раскаленной крышей.
Лешка вышел на улицу, когда уже начало темнеть. Он сел на пороге надутый и обхватил поцарапанные колени.
– Проиграл что ли? – спросил я.
– Выиграл. Все ты! – он зло взглянул на меня.
Саша тихонько сжала мои пальцы.
– Да, ты все! Мне бы уже давно Сегу купили!
– А чего не купят?
Лешка часто срывался на ком-нибудь по настроению, но почти никогда на меня.
– А вот как мамка твоя моей деньги отдаст, так и купят!
Я непонимающе смотрел на его злое лицо.
– Деньги?
– Которые занимала уже давно! А еще ты со своими монетами. Нафиг они мне нужны сейчас?
Он со злостью пнул крыльцо.
Максим стоял в дверях и наблюдал за этой сценой, обкусывая корку посахаренного хлеба.
– Идем, – я взял Сашу за руку, и мы вышли на улицу.
Малышня бегала вокруг нас с палками и крышками от кастрюль вместо щитов. Через дорогу оживленно разговаривала с соседкой бабушка, все время показывая рукой в сторону железной дороги.
Лешка что-то еще кричал в след, но мы торопливо шли в конец улицы, где за поворотом спряталась автобусная остановка.
– Жених с невестой, блин! – разнеслось на всю улицу.
Я шел и ненавидел асфальт под ногами, высокие заборы, табличку на углу с названием улицы.
– Слава, – тихо позвала Саша.
Я едва не крикнул, зло сверкнув глазами. Но Саша смотрела на меня, слегка наклонив голову и о чем-то думала.
– Слава, а полностью как?
– Станислав, – буркнул я.
– Тогда, наверное, Стас, а не Слава.
Я кивнул.
– Да, но с детства зовут Славой.
– Забавно. А я Александра.
Я открыл было рот, чтобы сказать, что знаю, но увидел, что она смеется. Я улыбнулся в ответ. Потом тоже засмеялся, не понимая по какой причине.
– Ты веселый, – она погладила меня по щеке. – Помнишь, я поцеловала тебя?
– Да, – осторожно ответил я.
– Хоть мы и друзья, но это было по-настоящему. И целуешься ты хорошо. Идем, мы на автобус опоздаем.
Я ехал молча, не замечая, как подпрыгивает на кочках ржавый автобус. Высокое небо с редкими облаками казалось мне прекрасным. И грязные окна автобуса тоже. И в пробитых билетах была какая-то внутренняя красота.
Я летел вверх по ступеням, не замечая, как ноги касаются грязного бетона. На меня изумленно смотрели книги с полок и толстые тетрадки на столе.
Мама дважды предлагала чай, не понимая, что происходит. Прикладывала руку ко лбу и, в конце концов, решив, что я просто перегрелся, ушла писать контрольные на кухню.
А потом вернулись воспоминания странного дня. Злое лицо Лешки, Ержан на Светкиной скамейке, закручивающаяся спиралью лапша в одинокой тарелке на столе. Я смотрел в ее глубину, пока лапша не превратилась в стремительный водоворот, утягивающий на самое дно.
– Ненавижу тебя! Не-на-ви-жу!
Удар трубки о телефон разбудил меня. Потом послышался успокаивающий голос мамы.
– Ну-ну, помиритесь еще.
Было темно. Я смотрел в потолок, на котором застыли в ожидании ночи комары. Свет уличного фонаря ровным тусклым прямоугольником ложился на потолок.
Снова разговаривали по телефону. На этот раз мама, заметно повышая голос. Пофиг! Я отвернулся к стене.
Когда дверь приоткрылась вопреки моим ожиданиям в проеме показалась голова мамы.
– Привет герой. Ты чего бабушку расстроил.
– Я не специально.
Разговаривать не хотелось.
– Она тебя любит.
Я
