Хозяин белых оленей - Константин Валерьевич Куксин
— Летом хорошо каслали. До Карского моря дошли. Там олени жир нагуляли, и в августе мы обратно двинулись. Здесь до Нового года постоим, потом к Аксарке откочуем…
Гаврила говорил, вспоминая подробности летней кочевки, а у меня перед глазами проходили один за другим ненецкие аргиши, скользили по снегу полозья нарт, брели оленьи стада в размеренном, веками отлаженном ритме движения по священному кругу, вслед за низким полярным солнцем…
— Гаврила, простите… а где Оля? — неожиданно спросил Горн.
— Оля-то? — Гаврила улыбнулся. — Оля с Сережкой в поселке сейчас, у друзей живут. Отпустил я их на два дня. Оля все лето мечтала на дискотеку сходить…
Горн опустил голову и вздохнул. Не потому, что не застал девушку в чуме. Горн не мог понять, как Оле, выросшей в тундре, может нравиться бессмысленная в своей суете жизнь города, все эти магазины, дискотеки…
Следующим утром мы с Горном занялись привычной работой: съездили в лес за бревнами, накололи дров, накопали «хорошего» снега. Юра с Варей смотрели на все вокруг, не скрывая изумления, постоянно задавали Гавриле вопросы, и я улыбался, вспоминая, как еще совсем недавно сам впервые оказался в стойбище.
Юра быстро освоился и вскоре помогал Гавриле чинить «буран»: учитель физкультуры, как выяснилось, в армии был механиком и прекрасно разбирался в технике.
Варя же сидела в чуме вместе с Марией. Шить шубу или тучан Варя не стала, зато с увлечением рисовала, покрывая альбомные листы ненецкими и хантыйскими орнаментами, изображениями разных предметов: посуды, арканов, упряжи, сундуков… Рядом с рисунком девушка записывала название вещи, на ненецком и хантыйском языках. Мария с удовольствием рассказывала Варе, как пользоваться разными необычными приспособлениями, как они называются, какие легенды с ними связаны.
«Молодец, Варюха! — думал я, глядя, как увлеченно она работает. — Настоящий этнограф! Спокойная, открытая, внимательная! А как рисует здорово!»
Вечером мы снова сели пить чай, и я подарил Гавриле пачку фотографий, сделанных во время прошлой экспедиции. Гаврила с Марией рассматривали фото, с радостью узнавали себя, своих родных, друзей.
— Гаврила, у нас еще сюрприз есть! — улыбнулся я и протянул хозяину диск. На обложке был изображен чум Гаврилы, под которым шла надпись: «Путь в родное кочевье». Вскоре мы смотрели фильм, снятый несколько месяцев назад. Гаврила был растроган, а Мария даже пару раз промокнула глаза краешком платка.
— Спасибо! Вот спасибо! — взволнованно сказал Гаврила, аккуратно убирая диск обратно в коробку. — Ребятам надо показать, когда вернутся. Я помню, ты все время с камерой ходил, но не знал, что такое кино хорошее получится…
После просмотра фильма я показал хозяевам фотографию чума, который мы построили в музее.
— Какой чум хороший! Большой, широкий! Неужели сам построил, Костя? — удивленно спросил Гаврила.
— Ну конечно, не один! Друзья помогали, Горн в первую очередь. Да и потом, вы же меня всему научили. Так что, Гаврила, я просто ваш чум копировал! — улыбнулся я в ответ на похвалу.
— А внутри как? Тоже как у нас все? — с любопытством спросила Мария. — А то фото только снаружи…
— Да внутри и нет ничего, даже снимать не стал! — вздохнул я. — Только один ваш тучан старый и лежит…
И я рассказал хозяевам о цели нашей экспедиции — собрать вещи для чума в Москве.
— Ну что ж, Костя, я тебе в музей малицу старую подарю! Еще кобуру — так мы чехол для ножа называем…
— Я платье найду. Нарядное, мы в таких в чуме ходим, — добавила Мария. — Еще могу кисы Олины дать, они ей малы уже…
— Спасибо! — сказал я. — А нарты, пологи, сундуки, посуду у кого можно поискать?
— Костя, у нас все это есть, конечно, но мы дать не можем! Пойми, мы же кочуем, у нас в чуме только все самое необходимое. Отдадим — как жить будем?
— Да нет, что вы! — смутился я. — Я и не думал у вас все забирать! Просто хотел узнать, где эти вещи найти можно.
— У кочевников ты ничего не найдешь! — прямо сказал Гаврила. — Ты уже понял почему. А вот в Белоярске… Знаешь, некоторые старики уже не кочуют, в поселке живут. Дети у них выросли, в город уехали. У таких стариков много вещей хранится: вроде и не нужны, а выбросить жалко. Там и чум найти можно, и нарты, и все прочее. Тебе к таким старикам в поселок нужно!
— Спасибо, Гаврила! — поблагодарил я ненца. — Буду искать в Белоярске!
Следующим утром приехал Сергей. Он спрыгнул со своего «бурана», и мы крепко обнялись.
— А Оля где, приедет? — стараясь скрыть волнение, спросил Горн, освобождаясь из объятий молодого ненца.
— Да ну ее! — махнул рукой Сергей. — Целыми днями с подругами гуляет, вечером на дискотеки ходит. Я ее звал, а она говорит: пока чум рядом с поселком стоит, я у подруг поживу!
Горн вздохнул, а Мария неодобрительно покачала головой.
«Вот-вот! — подумал я, словно читая мысли хозяйки. — Ей бы новую ягушку к свадьбе вышивать, а она по дискотекам бегает!»
— Ладно, Сережа! — сказал Гаврила. — Нам надо в стадо съездить, оленей проведать. Да и Косте с Горном пора учиться упряжкой управлять!
— Ну, это можно. Научим! — по-взрослому кивнул Сергей, хитро посмотрев на меня. — Когда поедем?
— Ну, как ты чаёк с дороги попьешь, так и поедем!..
Стадо Гаврилы паслось неподалеку. Вскоре мы, спрыгнув с нарты, уже шли по плотному снегу, усыпанному оленьим пометом. Гаврила с Сергеем быстро поймали трех оленей, отстегнули нарту от снегохода и запрягли животных. Я так и не понял, как устроена оленья упряжь: Гаврила очень быстро перебирал кожаные ремни и застегивал костяные пуговицы.
— Ничего, запрягать потом научишься! — сказал ненец, заметив мой интерес к устройству упряжи. — Сейчас тебе управлять оленями надо учиться!
Я сел на нарту слева, как показал Гаврила, в правой руке сжал длинный хорей, левой схватил вожжи.
— Теперь повод натяни легонько. И отпускай! Вот так!
Я слегка дернул поводья, и олени не спеша пошли вперед. Нарта скользила совершенно бесшумно, мягко переваливаясь на сугробах.
— Если медленно идут, хореем подгоняй! — крикнул мне вслед Гаврила.
Я поддал хореем под зад среднему оленю, и упряжка неожиданно быстро понеслась вперед. И тут я вспомнил, что не спросил у ненца, как тормозить!
— Гаврила! Гаври-ила! — закричал я что есть мочи. — Как их остановить?
— Повод потяни! Налево, сильно! Они по кругу пойдут и встанут! — сквозь шум ветра донесся ответ ненца.
Я резко потянул поводья влево, и вскоре упряжка действительно остановилась. Олени смотрели на меня с изумлением, моргая большими влажными глазами, — наверное, так мог бы смотреть автомобиль на человека, который первый
