Шум - Рои Хен
Она наполняет легкие кислородом, который обильно выделяют деревья с густой листвой, и направляется к свободному месту, ступая босыми ногами по циновкам между женщинами. Ноа старается сделать это, не помешав уже начавшейся встрече, но все, будто по команде, поворачиваются в ее сторону.
– Здравствуйте, – широко улыбается Ноа ведущей семинара, красивой женщине лет пятидесяти в белой галабее, сидящей перед участницами со скрещенными ногами и очень прямой спиной. – Извините за опоздание, еще минуту назад я понятия не имела, куда приехала. Ой, простите, уже пора заткнуться?
– Пока нет, – успокаивает ее ведущая. – Я скажу еще несколько вступительных слов, затем будет время для вопросов, а уже после этого мы все замолчим. Меня зовут Яэль, я буду с вами в течение следующих двадцати четырех часов.
Ноа тоже представляется. Имена других женщин, которые уже завершили раунд знакомства, остаются неизвестными. Ноа, знающая несметное количество людей, пытается отыскать знакомое лицо, но безуспешно.
– Happy birthday! – бормочет Ноа себе под нос.
– Прости? – переспрашивает ведущая. – Ты что-то сказала?
– Я? – недоумевает Ноа. – Нет.
– Если прохладно, можешь взять вон там шаль.
И действительно, Ноа замечает, что многие сидящие завернуты в одинаковые белые накидки. Прямо собрание немых невест в какой-то затрапезной секте.
– Спасибо, я еще зла на мужа, так что мне лучше немного остыть, – говорит Ноа и подмигивает.
Ведущая не смеется, остальные тоже, и Ноа бросается оправдываться:
– Просто это все сюрприз. Я понятия не имела, что он привезет меня сюда, и вообще потом оказалось, что это идея моей дочери. Похоже, они оба мечтают, чтобы я наконец заткнулась. Вот и отправили меня на обучение.
– Не дай бог, – перебивает Яэль, – это совершенно не то место, где женщины учатся затыкаться…
– Ну да, ну да, – извиняется Ноа.
– Тысячи лет нас заставляли молчать, и именно сейчас…
– Абсолютно согласна.
– Согласна с чем? – спрашивает Яэль.
– Что? – Ноа тушуется. – Ну как… с тем, что вы сказали. Типа, хватит, тысячу лет молчали, теперь пусть помолчат мужчины…
– Ноа, извини, но ты невнимательна. Это не то, что я хотела сказать, и важно это прояснить. На протяжении тысячелетий женщин заставляли молчать, и поэтому сейчас, когда мы обрели голос, мы не должны забывать, что молчание – это право и что “молчать” и “промолчать” – это совершенно разное. В следующие двадцать четыре часа мы будем молчать, потому что мы так хотим. Мы будем делать это для себя. Будем защищать право на молчание и обнаружим в нем силу.
Губы Ноа будто склеились изнутри, а ее подбородок поднимается и опускается – она с жаром кивает.
В доме, где она выросла, Ноа была вынуждена молчать из-за матери, всегда призывавшей к тишине, чтобы лучше слышать голоса давно умерших писателей, которых она переводила. В классе Ноа умолкала перед королевой класса, которая дразнила ее черной овцой – наверное, из-за кудряшек. В армии приходилось молчать, стоя перед бесконечно отчитывавшей ее командиршей. Но, с тех пор как Ноа демобилизовалась и зажила самостоятельно, она наверстывает за все прошедшие годы, за все проглоченные слова. Она нашла работу, на которой ее принимают такой, какая она есть – уверенной, прямой, энергичной, остроумной, и ей не нужно ни перед кем молчать. По сути, это и есть ее работа – распространять новости, привлекать внимание, поднимать шум. Мэр говорит, что Мессия может и не прийти, так что стоит верить в Ноа – она и мертвых поднимет.
Яэль объясняет, что випассана и заключается в том, чтобы видеть вещи такими, какие они есть. Уже две тысячи пятьсот лет эта практика используется как универсальное средство от вселенских страданий. Яэль говорит красиво, но у Ноа никак не получается сосредоточиться, слова будто отскакивают от нее, а перед глазами болтается непослушный локон – из тех, что недостаточно длинны, чтобы заправить за ухо, и недостаточно коротки, чтобы не попадать в поле зрения. Кажется, что ее волосы за последние несколько минут стали еще кудрявее. Возможно, это результат повышенной электрической активности мозга, который старательно пытается отгородиться от происходящего. Тревожная щекотка пробегает по лодыжке, когда Яэль размеренным голосом произносит предписания, которые все должны строго соблюдать.
Воздерживаться от убийства любых живых существ.
Ноа давит пальцем крошечного муравья, ползущего по ноге.
Воздерживаться от воровства.
Слева от нее сидит женщина на позднем сроке беременности, лоб у нее блестит от пота, у ног коробка с салфетками. Не спрашивая разрешения, Ноа вытягивает салфетку и вытирает ногу и пальцы.
Воздерживаться от какой-либо сексуальной активности.
Ну все, прощай, оргия – проносится в голове.
Воздерживаться от употребления наркотиков или алкоголя.
Отлично справлю сороковник.
С того момента, как раздастся гонг, я обязуюсь соблюдать полную тишину, нарушить которую можно только в случае крайней необходимости.
Яэль добавляет, что в два часа подадут веганский обед и это будет последним приемом пищи на сегодня. Ноа представляет, как выскажет Нимроду, что вместо семинара молчания он отправил ее на курс анорексии. Даже заключенным, как она слышала, дают вечером маслины и лаваш с хумусом. Удивительно, но никто из участниц семинара не протестует. Яэль продолжает приятным голосом, без слащавого пришептывания, характерного для ведущих такого рода мероприятий:
– Современная психология основана на разговорах. Миллионы людей в мире час в неделю сидят в закрытых комнатах в креслах и говорят, говорят, говорят. Несомненно, важно сформулировать наши трудности и сомнения, но я обнаружила, что иногда молчание, тишина…
Ноа шепчет соседке справа:
– Тишина, молчание… Сама она пока что не затыкается.
Соседка по циновке перекладывает тяжелую косу на левое плечо и вздыхает. Чтобы реабилитироваться, Ноа бормочет:
– Шучу, шучу, она большая умница, да все здесь очень милые, и место потрясающее, здесь здорово, правда очень здорово.
Она переводит взгляд на Яэль и старается сосредоточиться. Ей хочется стукнуть себя по лбу, выбить из головы всю чепуху, что мешает слушать.
– Дежавю, – бормочет она, вспомнив, как в школе ей бывало трудно следить за ходом урока.
Все внимание Ноа приковано к длинным рукам Яэль, которые та постоянно заводит за голову, чтобы собрать свои прямые волосы. Ноа опускает глаза и разглядывает свои руки, проводит пальцем по едва заметному пушку.
– Скорее всего, когда мы замолчим, – продолжает Яэль, – шум у вас в голове будет звучать громче обычного. Не боритесь с ним. Пусть он проходит сквозь вас, как ветер через дымоход. В общем, я призываю вас не быть к себе слишком строгими и не надеяться сразу достичь нирваны.
Ноа бормочет:
– Ага, ведь Курт Кобейн застрелился.
Будучи женщиной вполне осознанной, Ноа в курсе,
