Настоящая история мадам Баттерфляй - Рей Кимура
Разумность доводов Шарплесса и отчаянная нужда ее тела в отдыхе в конце концов убедили Судзуки позволить ему вывести себя из больницы и проводить домой.
Когда Судзуки вернулась, воздух все еще был пропитан тревожным запахом крови. Он исходил от ручейка, стекавшего в гэнкан из гостиной, в которой все еще оставалась кровавая лужа на том месте, где Тёо-Тёо-сан пыталась совершить дзигай. Судзуки так торопилась добраться до больницы, что у нее не было времени прибраться.
Этот запах стал суровым напоминанием, что она не сумела уберечь госпожу, и с приглушенным криком Судзуки принялась оттирать все следы крови в доме. Даже когда в одном месте татами порвался под ее напором, она не остановилась, покуда не исчезло последнее пятнышко, а вместе с ним и запах крови в воздухе.
Судзуки не знала, как долго сидела в гостиной и в какой момент упала, обессиленная.
Внезапно ей стало мерещиться, что все вокруг залито светом и раздается смех ребенка, ползущего через комнату в попытке поймать ярко-желтую бабочку, которая залетела в открытое окно.
«Дзинсэй! Ты вернулся к нам!»
ГЛАВА 15
Тело, неподвижно лежащее на больничной койке последние четыре дня, наконец пошевелилось, и Тёо-Тёо попыталась открыть глаза, болезненно щурясь в свете послеполуденного солнца, сочащегося в комнату через открытые окна.
Где она? Почему она не с отцом в краю вечного покоя? Все должно было быть совсем не так!
Она попыталась открыть глаза, но шею пронзила обжигающая боль, ослепив ее на мгновение, и она упала обратно на мягкую белую подушку.
Кто-то шевельнулся рядом с кроватью и стал бережно разминать ей руку, отчего в тело медленно вернулись жизнь и тепло. Тёо-Тёо узнала утешительное прикосновение: то была ее служанка, Судзуки.
— Это ты, Судзуки-сан? — прошептала она с трудом. Ее горло пересохло, и усилия, необходимые, чтобы произнести эти слова, вызывали сильную боль.
— Тсс, Тёо-Тёо-сан, молчите, ваша рана еще не зажила! Вы пролежали здесь без сознания четыре дня, ваше горло, наверное, совсем запеклось, я принесу вам воды.
Тёо-Тёо кивнула, благодарная служанке за то, что та находится с ней в этой холодной стерильной больнице. Если бы у нее не болели так сильно горло и глаза, она бы расплакалась из-за того, что все пошло не так. Она совершила дзигай и должна была умереть, а вместо этого очнулась с чудовищной болью в душе и теле.
Поток волшебной влаги устремился в пересохшее горло, медленно снимая с него напряжение, и Тёо-Тёо жадно пила, пока не опустошила чашку, которую принесла Судзуки.
— Зачем ты меня спасла, Судзуки-сан? — наконец спросила она. — Лучше умереть и воссоединиться с отцом, чем жить в позоре, после того как я отдала своего сына и даже не смогла успешно совершить дзигай!
— Это Шарплесс спас вас, Тёо-Тёо-сан, — ответила Судзуки. — Когда я нашла вас после вашей попытки совершить дзигай, я запаниковала и не знала, куда бежать за помощью. По счастью, Шарплесс зашел нас проведать и донес вас, завернутую в футон, до самой больницы.
— Я не должна была остаться в живых, чтобы сказать это, но мне жаль, что я причинила вам с Шарплессом-сан столько хлопот! Я не забыла о тебе, Судзуки, ты — вся моя семья, поэтому я оставила тебе дом и все свои деньги, чтобы у тебя было жилье и достаточно средств к существованию на то время, пока ты не решишь, что делать дальше.
— Да, я знаю, Тёо-Тёо-сан, я прочитала вашу записку, и она еще сильнее убедила меня, что вы не должны меня покидать, потому что у меня тоже никого больше нет, — кивнула Судзуки. — Обещайте, что вы не нарушите кодекс дзигай, который предписывает, что вы можете совершить попытку лишь единожды и, потерпев неудачу, обязаны покориться судьбе и жить дальше.
— Да, я подчинюсь кодексу, Судзуки, я должна! По какой-то причине судьба распорядилась оставить меня в живых, возможно, однажды я буду нужна Дзинсэю и должна остаться в этом мире, чтобы ответить на его призыв! Я решила: как только окрепну, стану писать моему малышу по несколько строчек каждую ночь, и с божьей помощью он когда-нибудь найдет мои письма и узнает, что мать не забывала о нем ни на один день своей жизни.
— В нашей деревне, когда выдается неурожайный год, говорят: проживай жизнь день за днем, как читаешь книгу, страница за страницей, — сказала Судзуки, — и никто от этого еще не умирал!
Она была счастлива, что на лице хозяйки снова появились краски, а вместе с ними вернулась решимость жить дальше. Судзуки мысленно пообещала себе сходить в святилище и поблагодарить богов за то, что сохранили Тёо-Тёо жизнь, несмотря на столь тщательно выполненный ритуал дзигай.
Насколько она знала, очень немногие мужчины и женщины оставались в живых после сэппуку[11] и дзигай, поэтому была просто счастлива, что судьба по какой-то причине пощадила Тёо-Тёо, и остальное не имело для нее значения.
Положив ладонь на руку хозяйке, Судзуки добавила:
— Жизнь пройдет полный круг, однажды оба конца соединятся здесь, в Нагасаки, и вы снова увидитесь со своим сыном, Дзинсэем!
Тёо-Тёо кивнула и, закрыв глаза, медленно погрузилась в глубокий сон. От окаю[12], риса и супа, которые заставила ее съесть Судзуки, она почувствовала себя сытой и сонной — это было хорошее чувство, означающее, что она набирается сил.
Крошечная ладошка потянулась потрепать ее по щеке, в комнате послышался знакомый смех, и солнечный луч позолотил маленькую головку у нее на груди. Дзинсэй вернулся к ней в объятия, и жизнь снова наполнилась светом.
Но это был только сон, и, проснувшись, Тёо-Тёо увидела вокруг себя море незнакомых лиц, врача с отрядом медсестер, проверявших ее состояние, а за их спинами тревожно топталась Судзуки.
«Сон… всего лишь сон…»
В руках и на душе у нее было пусто, и Тёо-Тёо пришлось приложить усилие, чтобы держать себя в руках в присутствии незнакомцев.
«Помни слова Судзуки: живи каждый день как читаешь книгу, страница за страницей», — повторяла она про себя, словно мантру, пока медики делали заметки, прежде чем
