Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий
Сташевский облегчённо вздохнул и сказал:
– Этим, как принято говорить, толстым намёком и завершу.
Отдышусь слегка, потом подведу итоги.
Между тем в комнате по-прежнему стояла тишина. Каждый напряжённо обдумывал, какова цель этого странного экскурса в период медведевского президентства. Да, порядок изложения «данностей» в сообщении Сташевского был произвольным. Но их подбор конечно же не был случайным. И сложность заключалась в том, что изложенные факты соприкасались друг с другом слишком многими гранями, нащупать шампур, на который они нанизаны, найти их общий знаменатель было непросто. Все ждали подсказки Сигизмундовича. Подлевскому показалось, что даже ВВ, заказавший этот обзор данностей, но слышавший его впервые, обескуражен, не в силах ухватить тот вопрос, ради которого они собрались на мозговой штурм в тихом провинциальном отеле Страсбурга. Из затянувшегося молчания Сташевский уловил, что ему удалось тонко, головоломно сочинить свою политическую шараду. Он слегка улыбнулся, в очередной раз глотнул минеральной, отчётливо, медленно начал говорить:
– Господа, всё очень просто. Элементарно, Ватсон! Смысл того собрания фактов, которые я вам представил, можно выразить одним утверждением и одним вопросом. Утверждение таково: вся властная верхушка времён президентства Медведева была активно антипутинской. Как и привластная элита того периода, вообще все медведевские лоялисты, включая такую, с позволения сказать, «мелочь», как идеолог сокращения населения России Вишневский. А воззрения самого Медведева по многим позициям отличались от подходов Путина. Как известно, антипутинское стояние на Болотной Медведев и Сурков назвали мнением продвинутой части общества.
Вдруг спохватился, в уже привычной манере высоко поднял брови:
– Да! Я ведь абсолютно не касался международных аспектов, заказов на «Мистрали», расхождений по Ливии… Но вернусь к главному. С утверждением всё ясно. А теперь о вопросе, который неизбежно вытекает из заявленного мною бесспорного утверждения.
Умолк, медленно обвёл глазами сидящих передним.
– Господа, как могло случиться, что должно было произойти, чтобы активно антипутинская властная верхушка, вскормленная ею провластная элита и её сателлиты тех лет, ничуть не стеснявшиеся в открытом проявлении своих воззрений, – что должно было произойти, чтобы они практически полностью перекочевали в ряды президентской рати Владимира Путина? На целых восемь лет!
Валерий Витальевич вдруг выпрямился в кресле, порывисто, с чувством прервал:
– Спасибо, Александр Сигизмундович! Лады! Вернее, ве-лико-лепно.
Обратился ко всем, почему-то в упор глядя именно на Подлевского:
– Теперь можно с абсолютной ясностью сформулировать и причины нашей духовной растерянности и тему нашего мозгового штурма. Она, понятно, не касается исторических расследований событий 2012 года. После ухода Медведева и обнуления путинских сроков, когда сам Путин по сути объявил, что намерен остаться в Кремле минимум до тридцатого года, дыбом встаёт вопрос: что нужно и должно сделать, чтобы пойти на новый виток? Чтобы повторить манёвр медведевских лоялистов 2012 года? При этом хочу предварить наш мозговой штурм оптимистической максимой: ничего не потеряно, пока не потеряно всё!
После долгого молчания, повисшего в комнате, дав собраться мыслями всем, в том числе и самому себе, начал как бы размышлять вслух:
– Ситуация в корне иная, попугайничать нельзя. Оставшись при Путине, люди медведевского призыва лишь слегка изменили лексикон, однако открыто, без политической двусмысленности и совлечения одежд продолжили прежнюю линию, убеждая президента в святости их рецептов, а если откровенно, навязывая ему свои взгляды во всех сферах жизни.
– Кроме международной. А ещё вооруженческой политики, – веско поправил Виктор Тимофеевич.
– Ну, эти сферы вне наших интересов. Мы говорим о том, как сохраниться в путинской обойме. Уже ясно, что примитивный переход на державную риторику бесполезен, пафосная ерунда даже опасна. СМИ начнут подлавливать в формате «было-стало». Нужны иные варианты. Но мне кажется, прежде, чем перейти к выработке конкретных мер, следовало бы продумать общую стратегию, которая позволит органично запрячься в новую путинскую кадровую колесницу. Кстати, как бы на полях нашей дискуссии хочу напомнить фразу, которой Путин припечатал Ходора: «Поураганили в девяностые!» Её надо держать в уме.
Аркадий, которому наконец-то открылись и замысел и смыслы этого мозгового штурма, был потрясён их масштабным замахом. Вот это да! Не какая-то абстрактная частная проблемка, а задача поистине исторического свойства. Её решение предопределит судьбы России! Вспомнилась одна из цитат, зачитанных Сташевским: инфильтрация в эшелоны власти, чтобы разложить или низложить ненавистный путинский режим. Перехватить управление страной! А по сути, говоря попросту, не допустить утилизации либерализации. Да, это великая миссия. Подлевский почувствовал себя участником исторического события, его мозг заработал с присущей ему изворотливостью и на уровне скоростного Интернета.
– Валерий Витальевич, – откликнулся он, – не буду рассыпаться в комплиментах, однако теперь, когда мне ясна задача, стоящая перед нашим высоким собранием, не могу воздержаться от восхищения. Вопрос затрагивает не только судьбы отдельных влиятельных персон, – выразительно посмотрел на Виктора Тимофеевича, – он на порядок, на два порядка значительнее. Из уст Александра Сигизимундовича мы услышали то, что знали, но забыли. Услышали в сгущённом изложении, в ослепительно ярком свете. Здесь и теперь мы можем и обязаны быть откровенными. Простите за некую фривольность, но позволю себе напомнить известное высказывание о том, что свидание в Париже не терпит интимной недосказанности. Точно так же и в этом необычном страсбургском уединении нам надлежит говорить до конца. – Он отбросил слой дипломатической пудры, предстал таким, каким был на самом деле. – Манёвр, совершённый в своё время близким мне по духу медведевским окружением, позволил на восемь лет сохранить, как бы законсервировать – пусть в неявном виде, – дорогие для нас принципы российского развития, не позволить радикалам из урапатриотов извратить тенденции носителей передовых взглядов, заложенные ещё светлой памяти Гайдаром.
Аркадий говорил возвышенным, отчасти даже выспренным слогом, стремясь произвести впечатление своей эрудицией, глубиной суждений. И словно приветствуя его патетику, в этот момент зазвучал торжественный вестминстерский часовой бой. Подлевский умолк, пережидая переливчатый перезвон. Потом продолжил:
– Однако после ухода Медведева, – стократно прав Валерий Витальевич, – было бы нелепо вступать во фронтальное столкновение с консервативными силами, которые могут обосноваться под крылом у Путина. Очень, очень верно сказано о поисках стратегии для решения проблемы, исчерпывающе точно озвученной термином «инфильтрация». Хотя я бы ещё более уточнил эту формулу. Сегодня речь идёт о внедрении в эшелоны власти слоя людей глубокого залегания. У Путина вот-вот начнётся активная кадровая пути́на, – нажал на букву «и», – как изумительно писал Тютчев, «новые садятся гости за уготованный им пир». Волны времени могут смыть примелькавшихся говорунов предыдущего периода, примитивно прославлявших деяния власти. И важно не упустить момент неизбежной селекции политиков, представ в новом качестве. Я
