Смерть приходит с помидором - Светлана Аркадьевна Лаврова
Глава девятнадцатая. А в это время в поликлинике
Александр Сергеевич (но не Пушкин) открыл ключом дверь кабинета «Прием нейрохирурга» и неодобрительно посмотрел на пятерых человек в очереди. До начала рабочего дня оставалось еще минут двадцать – и зачем приходить так рано? К началу приема эти пятеро превратятся в пятнадцать, а там и пойдет.
Он прошел в кабинет, поставил за стол портфель – натуральная кожа и выглядит, как будто приобретен в лондонском магазине «Дебенхемс». Правда, Александр Сергеевич честно улыбался и говорил, что портфель куплен в отделе «Мир сумок» универмага «Радуга», но ему не верили. Потом надел белоснежный, хрустящий от крахмала халат. Александр Сергеевич (хоть и не Пушкин) на обычном поликлиническом приеме выглядел так же импозантно, как на своих иностранных конгрессах: белоснежная рубашка, иногда в тончайшую полоску, английский галстук из магазина «Хоус и Куртис», золотые запонки, огромный золотой перстень размером с фрезу-перфоратор от краниотома (историческая вещь, подарок от уралмашевских «братков» в лихие девяностые, когда Александр Сергеевич удачно прооперировал какого-то крутого деятеля). Александр Сергеевич – большой человек, нейрохирург, доктор медицинских наук, профессор. Сейчас он уже не оперировал. В какой-то момент сказал себе: «Все. Теперь ребята работают лучше меня», – и ушел на куда менее престижный и хуже оплачиваемый поликлинический прием – тут же, в онкоцентре. Не каждый нейрохирург найдет в себе силы самому уйти из операционной по достижении определенного возраста, многие цепляются за скальпель до последнего. Операционная – это немножко наркотик.
До начала приема десять минут. Александр Сергеевич приоткрыл окно – проветрить, включил компьютер, выбрал иконку «Медофис», посмотрел, кого на сегодня девочки в регистратуре записали на прием. Потом перевел взгляд на окно – надо закрыть, дует сильно, хотя щель маленькая.
За стеклом белело нечто знакомое. Александр Сергеевич за пятьдесят лет работы видел это сотни раз, может, тысячи.
– А, привет, – равнодушно сказал Александр Сергеевич Смерти. – Ты таки заявилась, вот прямо я тебя приглашал, да? Ну заходи, что с тобой сделаешь. Против смерти не попрешь, как говорил мой папа, тоже всю дорогу хирург, а он в смертях разбирался. Вон ко второму компьютеру садись, поработаешь за медсестру – Лена на больничном. Будешь записывать на госпитализацию, направлять на КТ и МРТ. Вдвоем с тобой мы быстро раскидаем всю очередь. И еще не забывай тем, кто ложится на операцию, давать подписать информированное добровольное согласие на все виды медицинских вмешательств, включенных в перечень, потом информированное добровольное согласие на обработку персональных данных, потом информированное добровольное согласие на видеонаблюдение, потом информированное добровольное согласие на операцию, потом информированное добровольное согласие на наркоз… Э-э-э, ты куда? Я еще не все перечислил! Ты таки меня бросаешь? Так не честно, мы так не договаривались. Я что, сам должен заполнять все эти бумажки? Ладно, согласие на наркоз возьмет анестезиолог… ты все равно не хочешь?
Смерть в ужасе шарахнулась от Александра Сергеевича и исчезла в рассветном сумраке.
– А то помогла бы, – безнадежно сказал ей вслед Александр Сергеевич. – Хоть какая-то от тебя польза.
Он вздохнул и нажал кнопку. В коридоре загорелась лампочка «Входите», и первая пациентка просунула голову в дверь:
– Можно?
– Можно, куда ж деваться, – развел руками Александр Сергеевич, и прием начался.
– Здравствуйте, что случилось? Да. Да. И сильно шатать стало? Да, МРТ тоже похуже. В областной больнице отказались оперировать? И правильно отказались. Да-да, такое количество очагов не удалишь, только навредишь вам. И когда вы от нас выписывались, вам это сказали. Нет, очаги никуда не делись. Нет, только симптоматическое лечение. Это значит что болит, то и лечим. Невролог по месту жительства… ну да, он правильно лекарства выписал. Нет, зря вы говорите, что он ничего не соображает, вполне грамотно назначено. Вы ведь были и в областной больнице, вам то же самое сказали. У вас же стабильное состояние… ну, хуже ходите, но ведь ходите же. Никто операцию делать не будет, там десятки очагов в головном мозге, их не вырезать. А кто говорит про рак? У вас нет рака. У вас демиелинизирующее заболевание. Оно вообще в онкоцентре обычно не лечится. Если делать операцию – просто угробим, а вам еще жить да жить. Какая старость, вам всего 68 лет! Следующий!
– Здравствуйте, проходите. Присаживайтесь. Да, я помню, вы в прошлый раз пришли без старых снимков, а сегодня принесли? Как себя чувствуете? Сознание больше не теряете? А нога когда болеть начала? Ну это не связано с нашими болячками. Конечно, нога заболит, если вы на нее упали и ушибли. И бок ушибли? Ну это совсем не нейрохирургия. В травмпункте были? Сказали, что перелома нет, ушиб? Хорошо. Итак, вы наблюдаетесь с 2003 года, это уже 17 лет. Операцию больше не делали, только химиотерапия. Хорошо. Головные боли утром? Вечером? А давление мерили, когда голова болит? Ах вот как, 170 на 110, ну так что вы хотите от бедной головы, любая голова заболит при таком давлении. Займитесь-ка давлением, нам с вами инсульт вообще не нужен. Давайте-ка повторим МРТ, я вас записываю на седьмое. Старые снимки все с собой взять. Нет, всё бесплатно, как и было. Ну, пока все хорошо, состояние стабильное. До свидания. Следующий!
– Здравствуйте, проходите. Как вас много. Это группа поддержки? Садитесь. И вы все тоже садитесь, на кушетке как раз поместитесь. В регистратуре были? Хорошо, давайте карточку. Илья Владимирович, что заставило вас к нам обратиться? А боли где-то есть? Только «ноги отстегнулись»? А когда началось? Примерно хотя бы – неделю, год? А похудели тогда же? Чем болели в жизни? Травма позвоночника в 1990-м – какая травма? Туберкулеза не было? Онемения нет? Задержки мочи нет? Смотрите сюда за молоточком. Теперь сюда. Руки вытяните вперед. Держать, держать, не ронять. Правая рука травмирована? Да, видно. Руки на коленки положите. Теперь вашу МРТ посмотрим. Так. Так.
