7 октября - Александр Викторович Иличевский
«Дорогой мой сыночек, любимый Артемка, кровинушка моя! Я решил написать тебе это письмецо, потому что когда-нибудь оно сможет тебе пригодиться. По крайней мере, я смею надеяться, что это произойдет. Родной мой, понимаешь, то, о чем мы сегодня говорили по телефону, – отсутствие мечты, точнее образа будущего, – это поправимая вещь. Надо просто попробовать что-то делать. Только действие вызывает стремление, желание свершения. В моем детстве было так – четкая линия стремления возникла в моей биографии следующим образом. Я учился в провинциальной обстановке, полной хулиганов и людей с низменными желаниями, а точнее, среди большого числа разгильдяев. Ими была полна школа и мой класс, но у нас, к счастью, были приличные учителя. Многие из соучеников состояли на учете в детской комнате милиции: воровали у соседей, перелезая с балкона на балкон, разрезали в Доме культуры обивку у двадцати кресел, участвовали в коллективных побоищах и так далее, то есть вели себя как малолетние преступники. Об употреблении никотина и алкоголя я уже не говорю. В советские времена власти на этот случай имели трудовые изоляторы для малолетних, и время от времени туда мои одноклассники и отправлялись. И вот представь себе мое детство. При всем том, что у меня были самые лучшие в мире родители, среда во дворе и школе была не самая прекрасная. Путешествия в лес и на реку были отрадой. Природа была радостью и наслаждением. Мы лазили по заводским складам, свалкам, стреляли по бутылкам и крысам из рогаток, мастерили из велосипедных насосов воздушные ружья, купались на карьерных озерах, в общем, я занимался чем угодно, только не делом. И вот однажды я приношу домой дневник, в котором стоит тройка по математике и написано: "Родители, обратите внимание – Ваня не знает порядок действий в алгебраическом выражении!" Отец был очень расстроен. Он каждую неделю расписывался в дневнике в качестве свидетельства того, что родители следят за учебными успехами своих детей. Он мрачно посмотрел на меня и сказал: "Что ж! Пойдешь в ПТУ". А ПТУ – профессионально-техническое училище – это как раз было собрание для таких кретинов, которые пили водку и совершали правонарушения в свои пятнадцать лет. И что ты думаешь? Я так испугался, я так не хотел иметь с ними ничего общего, что взялся за учебу и через год – всего только год! – оказался в Москве, в интернате для одаренных детей при Московском университете. Это было все равно что вознестись на небеса. Так вот – при всем том, что я уверен в твоей гениальности, в твоих выдающихся способностях (а математика есть прямой их показатель – вспомни, как ты всегда был в ней хорош, как ты схватывал решения задач, когда занимался с Владимиром Натановичем, дай Бог ему здоровья), я настаиваю на этой парадоксальной формулировке: для того чтобы чего-то захотеть, надо начать это делать. Невозможно обладать образом будущего, если не начать его, будущее, создавать. Это трудный момент, признаю. Но этот парадокс работает на протяжении всей моей жизни, и, может быть, мой пример когда-нибудь тебе пригодится. Итак, вдумайся: "Чтобы сделать дело, надо начать его делать". Вот примерно и все, что я хотел тебе сказать на данный момент. Давай думать вместе. Давай пробовать формулировать и мечтать – вместе. Давай, по крайней мере, попробуем этим заняться. Целую тебя, люблю бесконечно. Папа».
План Глухова был прост и невероятен: он собирался проникнуть в Газу, найти вход в туннели и там обнаружить кого-нибудь, кто мог бы взять выкуп за сына. При себе у него кроме рюкзака, пистолета Glock 17 и снайперской винтовки Beretta 501, добытых из оружейного сейфа в бунгало Йони с помощью газосварочного аппарата и «болгарки», которые он обнаружил в гараже, имелся аванс в десять тысяч долларов наличностью – еще двенадцать он спрятал в тайнике, устроенном в комплексе археологических раскопок в Ницане. Для этого Глухов у дельца-соседа (лысый плечистый дядька с кубическим черепом, похожий на своего питбуля-саквояжа, с которым он гулял три раза в день, из рычажной катапульты бросая ему на собачьей площадке теннисный мячик) взял в долг – на «сером» рынке – под залог квартиры. Для проникновения в Газу он надеялся в районе Ауджи перебраться по ту сторону границы с Египтом и затем под Рафиахом просочиться в систему туннелей, где мог бы встретить нужного человека. На что он полагался? Как собирался остаться живым и незамеченным? Об этом бесполезно было его расспрашивать, потому что без Артемки он жить не приготовился.
Весеннее русло все еще украшали пестрые пятна анемонов, маков и разбросанные среди нежной зелени крокусы с гиацинтами. Тамариск уже успел окутаться лиловым облаком цветения, а солнце будто торопило природу еще больше. Глухов в течение всего дня невольно любовался этим бурным расцветом, шагая без устали и поглощая глазами каждую новую деталь. К вечеру он был рад остановке: не успел костер догореть, как дремота сморила его.
Проснулся Иван, когда за горой показалась большая красная луна, осветив пустынные просторы. Ландшафт вдруг проступил силуэтами спящих холмов, а по линии горизонта стала заметной полоса обрывов, за которыми призрачно вырисовывались величественные склоны. Где-то жалобно застонали шакалы, перекликаясь во время охоты, и им вторили собаки на далекой бедуинской стоянке. Совиное «ух» раздалось совсем рядом. Луна постепенно поднялась, побледнела, а вся пустыня приобрела голубоватый оттенок. Рассыпанные по округе бледные пятна – это
