Первое поле - Александр Васильевич Зиновьев
– Что, уже утро?
Как-то утром по дороге на базу Анатолий мечтательно произнёс:
– Вот бы дома так спать, как в Нелькане.
– Вот здрасте, а кто мешает? Спи себе! – ответил Матвей.
Матвей и в Москве почти всегда мгновенно засыпал. Хотя нет, перед сном обязательно что-то читал. Но ответил так:
– А знаешь, подгони в каждый двор в Москве хотя бы треть всего, что мы тут перепилили, спали бы и без рук, и без ног. Я ещё застал на нашей Четвёртой Тверской и дрова, и сараи, но мал был, дрова не колол.
Утром главный сторож базы с целым обручем ключей в руке открыл лабазы складов, а начальники партий – тетради со списками необходимого для полевых работ снаряжения, начиная с больших, но лёгких ящиков со спичками. Ребята, никогда не видевшие спички иначе чем привычными коробками в магазинах, очень удивились тому, как надёжно были сколочены фанерные ящики, обитые для крепости полосками жести. Заведующие складами отмечали в своих ведомостях, сколько кому выдали мешков с рисом, гречкой. Поровну, по числу членов партий, делили деликатесы с конфитюром и печеньем, сахаром и банками с вареньем. И всё это съестное вместе с лопатами и топорами, кайлами и пилами на плечах теперь уже всех сотрудников, а не только рабочих экспедиции было перенесено на берег к сходням на баржу и складировалось там так, чтобы и лежало и не мешало, и достать легко. Впереди несколько дней путешествия по реке, значит, надо будет варить еду, умываться, фотографировать, читать, спать, смотреть на берега и плыть, плыть. Грузились два дня. Словно муравьи, бегали по протоптанным двум тропам на склоне. Вниз уж точно было легче нести поклажу, прямо несло, особенно если груз тяжёлый, но и сорваться запросто. Матвей подошёл внутри склада к светлым мешкам с рисом. Прочитал на бирке «РСФСР. Министерство пищевой промышленности. Фабрика … Рис. Вес – 90 кг». Ух ты! «Дата упаковки – 17 ноября 1960 года». Матвей оглянулся и, увидев, что он один на складе, стащил верхний мешок на пол, поставил его на попа, примерился и, присев, обхватил его руками, вобрал воздуха, как со штангой, и не влёгкую, но взвалил на плечо этот девяностокилограммовый мешок. Тяжесть этих килограммов придавила Матвея. Он постоял, пошевелил плечами, решил, что осилит, решил нести вниз к барже. Мешок просто припечатывал ноги к доскам слада. И с первого шага всеми мышцами Матвей выровнял свои ощущения и пошёл, пошёл… не давая мешку лишней инерции, выравнивая, скрепя мышцы волей. Встретились Толстокулаков с Викой, посторонились. Ещё встречались ребята, и все сначала удивлялись, а затем, уступая тропу, в спину посылали: «Силён!» С полдороги мешок уже не был таким тяжёлым, а когда по прогибающимся под ним сходням Матвей поднялся на баржу и ровно, шевельнув плечом, спустил его и поставил стоя рядом с продуктами, по тому, как расправилось тело и… отпустило мышцы, понял, что это был настоящий вес. Дыхание перехватило.
Грузились три партии. Метровой ширины сходни прогибались, но держали. Начальники следили за погрузкой, подсказывали, сами таскали. Уступая на подъёмах и спусках, подкалывали – работа кипела. Стоял над баржами нормальный людской говор. Шумела река, попыхивал буксир, гоняя двигатель. После обеда продолжили и уже потемну, при свете прожектора с мачты буксира загрузились. Последними стали спальники и рюкзаки, которые притащили из своих домов в посёлке. Спешили потому, что большая вода! По ней надо успеть и геологов довезти, и самим успеть домой, в свой посёлок приписки. Сообразили, как устроиться спать. Позвали вверх, на палубу, на ужин. Усталость брала своё, но на чай сил хватило. Даже ополоснули в реке вместе с мисками и лица, черпая воду ведром на верёвке. Причём как только ведро касалось потока и, накренившись, черпало воду, кто-то живущий в реке, сильный, невидимый, вырывал, вернее, старался вырвать, ведро из рук. Не с первого раза, но Матвей к этому приноровился: купаться совсем было не резон, если сдёрнет. И, когда отнесли повару мытую посуду, когда доползли по металлической крутой лесенке в трюм и, не раздеваясь, упали на спальники (жизнь остановилась на прекрасном), не сдрейфили. Раскладушка Матвея стояла у стенки, вдоль борта баржи. В трюме было тихо, рабочие, что называется, присмирели. Не было разговоров, шуток. Усталость уравняла членов партии и развела их по спальникам. Последними звуками для уже засыпающего Матвея стали незнакомые шелестящие звуки. Засыпая, подумал, что это вода шумит за бортом, Мая. И ещё услышал, как кто-то из девочек-геологов, перебирая струны гитары, пела: «В ковбойках пестрой клетчатой расцветки… в болотных сапогах не по ноге девчонки из геологоразведки шагают по нехоженой тайге…» Матвей мысленно подхватил слова: «Встают рассветы над планетою, а впереди таёжная гряда…» И с этими родными словами сознание растаяло, а песня, когда Матвей её напевал или слышал по радио, многие годы напоминала ему журчание воды за металлом баржи и дикую счастливую усталость настоящей работы.
Первый день плавания
Нечаянно-негаданно пришла пора дороги дальней
Проснулся Матвей отдохнувшим, и первое, что показалось странным, – это незнакомый звук рядом с его ухом. Долго вслушивался, не открывая глаз, в полузабытьи и никак не мог сообразить, что это так шумит совсем рядом, и открыл глаза. Во сне он совсем забыл, что уже перебрались на баржу, и что щели на потолке – это люк, и оттуда, где был люк, тонким веером пробивался солнечный свет. Скосив глаза, увидел стену баржи, перевёл глаза на веер. Полюбовался, подумал: «Надо же как, в трюме спал». За стенкой надрывалась река, подёргивая и даже поддёргивая баржу. Полежал, не шевелясь, приходя в себя. Поднял голову, огляделся: все, тихо посапывая, спали. Опустил голову на спальник и начал было мысленно писать домой письмо. Уже несколько раз Матвей замечал, что как будто пишет письмо, только устно, чтобы события запомнились. Полежал, перебирая вчерашнюю суматошную погрузку, и решил подняться на палубу, посмотреть. Матвей вытащил из-под спальника штаны, вылез сам из спальника и оделся. Тельняшка была холодная, как и энцефалитка. Натянул стоящие наготове кеды, завязал шнурки и по железной лесенке, стараясь не шуметь, поднялся по лестнице к люку, приподнял его и тут же увидел девушку из соседней партии. Оглянулся по сторонам и понял, что они уже идут по реке за буксиром. И догадался, почему вода
