Девушка по имени Йоханан Гелт - Алекс Тарн
– Погоди, тут что-то не так, – сказала я. – Вы… то есть мы… Мы ведь против поедания животных.
– Животных! – воскликнула Захава. – Животных, но не людей! Людей можно и нужно поедать как главную угрозу жизни на планете. И высшая справедливость заключается в том, что этим благородным делом займутся именно коровы, которых люди пожирали веками. Ну?! Согласись, это просто великолепная идея!
– В самом деле, – согласилась я. – И ты права: многие проблемы решатся сами собой. Ведь если съесть потенциальных женихов и невест, то не будет и браков. А если слопать квиров… Или квиры не подлежат пожиранию?
Захава на минуту задумалась.
– С квирами не так просто, – признала она со вздохом. – Некоторых из них – к примеру, зоофилов – генетически запрограммированные коровы не смогут отличить от животных. Тут потребуется доработка. Но я верю в Дядюшку Со!
– Секундочку! Но как быть с коровьими газами? Разве они – не одна из причин глобального потепления?
Захава восторженно хлопнула в ладоши:
– Молодец! Очень правильный вопрос! В том-то и дело, что коровьи газы – прямое следствие растительной пищи. От поедания людей будут совсем другие продукты выделения – чрезвычайно полезные для планеты. Так говорят экологи, климатологи, зоологи и диетологи!
Я состроила задумчивую гримасу и усердно покивала. Правда, чтобы не расхохотаться, мне пришлось крепко взять в горсть нижнюю половину лица. К счастью, в группе черно-зеленых от меня требовалось лишь согласие с теорией – без практической необходимости совать голову в модель заднего прохода бешеной коровы-людоедки.
– Угу… угу… – едва вымолвила я, справившись с приступом смеха. – Превосходно. Замечательная идея. Значит, экологи, климатологи, зоологи и диетологи… А что говорят гастроэнтерологи? Извини за деликатный вопрос, но сами-то вы как справляетесь? Ведь если растительная пища производит вредные газы, то веганы сами будут представлять растущую угрозу климату, как коровы сейчас, до генной модификации. Я неправа?
Захава смущенно опустила глаза. Как видно, удар пришелся по больному месту.
– Права, конечно, права… – она вздохнула. – Эти газы, черт бы их побрал… Иногда так распирает, что кажется – вот-вот лопну. Мы стараемся испускать их только в закрытых помещениях, а потом пробуем сжигать свечкой или горелкой.
– Горелка загрязняет ничуть не меньше, – безжалостно напомнила я.
– Это так, – еще печальней вздохнула несчастная веганка. – Но что-то ведь надо делать. По ночам особенно трудно. Когда три-четыре веганки одновременно газуют в одной комнате, можно задохнуться. Окна мы, понятно, не открываем, чтобы не влиять на атмосферу. В общем…
– В общем, необходимо радикальное решение, – продолжила я. – Отчего бы не модифицировать самих веганов?
– Каким образом?
– По примеру коров. Если веганы тоже перейдут на поедание людей, это решит проблему газов и одновременно поможет коровам.
Захава неуверенно улыбнулась, безуспешно стараясь обнаружить в сказанном хотя бы малую долю шутки. Но мой твердый взгляд был серьезен, как мертвый квир, похищенный и сброшенный с крыши нашими прогрессивными соседями.
– Знаешь, это как-то чересчур круто… – промолвила она наконец. – Когда хищники едят людей, это нормальный природный процесс. Проект Дядюшки Со всего лишь добавляет коров к числу многих природных хищников. Но люди, поедающие людей… Выглядит как-то неприятно. Сама послушай, как это звучит: людоеды, каннибалы…
– Вот! – воскликнула я. – Вот! В этом вся неприятность: в старых искаженных словах, навязанных нам капиталистическими угнетателями! Нужно всего лишь назвать таких новых веганов хорошим, правильным словом. Ну, скажем… новотелята: новотёлки и новотелки́. Звучит тепло, невинно, успокаивающе. А те две гадкие клички оставим угнетателям, которые их придумали. Как тебе?
– Гм… а что… надо подумать… – пробормотала «черно-зеленая» экоанархистка.
Похоже, эта буйнопомешанная и в самом деле верила в возможность превращения обычных коров в миллиарды генно-модифицированных хищников-людоедов. Конечно, разговоры о проекте Дядюшки Со были полнейшей ерундой, дикой выдумкой идиотов, но в течение двух следующих суток я смогла убедиться, что «черно-зеленые» делают все, чтобы приблизить эту дикость к реальности. Анархо-феминистки нападали на свадьбы, но свадьбы бывают не каждый день, и далеко не всякая из них удобна для скандала. Зато экоанархистам, в отличие от коллег-феминисток, не составляло труда выбрать объект для атаки.
Это могла быть лесопилка или одинокий домик лесника, в котором устраивали натуральный погром с ломкой мебели и битьем посуды. При этом в вину бедняге вменялись его непосредственные обязанности, такие как вырубка больных деревьев или устройство новых делянок. Во втором случае юные саженцы прямо сравнивались с чернокожими рабами, которых торговцы живым товаром насильно завозили на чужой континент.
– Ведь их никто не спросил, хотят ли они расти именно здесь! – объяснил мне один из анархистов.
– А как можно спросить об этом у саженца?
– Вот именно! Никак! А потому не надо трогать природу вообще! Пусть живет по своим свободным законам!
Здесь не могли чувствовать себя в безопасности ни одна ферма или бойня, ни один коровник или мясокомбинат. Группы анархистов перехватывали грузовики и, поколотив шофера, выпускали на волю свиней, овец и коров, которые затем ошалело бродили по округе, пугая автомобилистов и горожан, переворачивая мусорные баки и превращая в пастбища аккуратно подстриженные частные лужайки. Сплошь и рядом это заканчивалось печально как для людей, так и для животных, но святой принцип всеобщей свободы оправдывал любые жертвы.
Мясные отделы супермаркетов атаковались походя, от нечего делать, когда не находилось ничего покрупнее. Расколотить стеклянную витрину, сбросить на пол и растоптать содержимое холодильников – такое считалось среди «черно-зеленых» совершенно обычным делом, не заслуживающим упоминания. Девушку из квартала Джесси Каган, да еще и с моей биографией, трудно поразить человеческой гадостью; неудивительно, что я наивно полагала, будто повидала в жизни если не всё, то почти всё. Дура я, дура! Не знаю, в каком квартале родилась и выросла госпожа Реальность, но она заведомо изобретательней и страшнее, чем целая армия девушек из Джей-Эф-Кей.
Длинноволосый дохлятик, отплясывающий на груде колбас, куриных тушек, окороков, свиных голов и кусков говядины, крича при этом: «Убийцы! Мясоеды! Кровавые твари!» – в то время как местный охранник, кассиры и продавцы, включая дюжего мясника, лишь беспомощно взирают на это безобразие… – такую картину я не смогла бы представить даже в самом дурном кошмаре. Меня стошнило на месте, а потом еще долго снились лоснящиеся от жира сапоги, хлюпающие звуки растаптываемой плоти, хруст куриных костей, летящие во все стороны кровавые брызги… Бр-р…
Время от времени экоанархисты развлекались нападением на рестораны. Обычно выбирались места побогаче, куда приходит самая респектабельная публика, а столики заказываются как минимум за месяц. Мне не удалось присутствовать при этом, но Захава, не раз участвовавшая в подобных акциях, утверждала, что им далеко не всегда сопутствует успех. Хорошие рестораны, как правило, нанимают опытных вышибал и могучих швейцаров, которые умеют отразить нападение превосходящих сил противника. Но если анархистам удается прорваться внутрь… о, тут они разворачиваются во всей красе. Нет ничего приятней, чем с воплем «Убийца!» размазать говяжий стейк по физиономии господина в смокинге или запихнуть горячую котлету в декольте его перепуганной дамы.
На большее обычно не хватает времени: полиция реагирует на вызовы из таких мест почти как на сигнал ограбления банка. Впрочем, уводя дебоширов с заломленными за спину руками и грубо запихивая их на заднее сиденье патрульной машины, менты, как и сами анархисты, точно знают, что это единственный вид наказания, который может быть применен к борцам за спасение планеты. За «зелеными» и веганами – немалая мощь: десятки крикливых общественных организаций, телевидение и пресса, высшее чиновничество и депутаты парламентов. Хулиганство? Разве что с точки зрения господина в смокинге и дамы в декольте. Весь остальной прогрессивный мир назовет случившееся «легитимной демонстрацией», и с этой трактовкой, слегка поразмыслив, благоразумно согласятся и потерпевший господин, и его осаленная котлетой дама. Анархистов выпускают на свободу уже на следующий день, а то и тем же вечером.
Как ни посмотри, этот сквот был натуральным сумасшедшим домом, вместилищем опасных безумцев, которые даже не пытались казаться нормальными. Само слово «норма» представлялось им непристойным ругательством, если только не использовалось в витиеватой формулировке квир-анархистов, утверждающих «нормальную ненормальность норм».
Соседствуя в одном доме и на одной идеологической базе, эти группы соперничали, а зачастую и открыто враждовали между собой. К примеру, квиры обвиняли феминисток в чрезмерном внимании к одним лишь обладательницам вагин, в то время как истинный анархист обязан бороться за равенство прав всего бесконечного множества полов. Как объяснила мне та же Тампоньетта, в чересчур
