Сизая дьяволица - Александр Козлов
Матвеич, огромный, крепкий пятидесятилетний мужик, казалось, еще в материнской утробе люто возненавидевший волков, быстро прослышал о случившемся и немедля заявился к Захару в гости. Он шумно ввалился в дом и по запоздалому приглашению хозяйки умостился за стол, недвусмысленно взглянув на початую бутылку. Уже после первой стопочки физиономия старого охотника приобрела пурпурный оттенок, а разговор – целенаправленный характер:
– Знаю я эту Сизую, сущая дьяволица! Немало хлопот мне доставила, когда я ее щенят продать замыслил: всех овец потягала, телочку задушила, а за цыплятами хаживала, будто в собственную кормушку. По следам меня, стервоза, отыскала. Знать, замыслила и меня к цыплятам отправить. Да не тут-то было! Я ее тоже подкарауливал, а когда встретились, то дьяволица успела ускользнуть, и я ей только заднюю лапу успел прострелить. С тех пор она повсюду следит трехпалым отпечатком, – тут Матвеич понизил голос:
– Короче, вот, что скажу: держи теперь, парень, ухо востро: Сизая захочет отомстить за своего самца. Знаю я это волчье отродье – не отступится, пока своего не добьется. Потому ходи и оглядывайся. А коли чего, ко мне обращайся, помогу с радостью. За мной – вот те крест! – дело точно не застопорится…
4.
Ночью снова выпал снег.
Захар долго не мог уснуть: рана безутешно ныла, а в глазах неотступно маячила зловещая сизая волчица. Рядом на плече тихонько посапывала жена. От ее ровного, как у ребенка дыхания, ему становилось спокойно. Иногда ему, правда, казалось, что она тоже не спит, просто лежит с закрытыми глазами…
Во дворе послышался шум, залаял пес, лязгнула цепь. Захар вздрогнул: то ли ему почудилось, то ли в самом деле заскулил верный сторожевой Грот. Прислушался, но подозрительные звуки больше не повторились. Потом все стихло.
Стараясь не разбудить Оксану, которая, кажется, уже уснула, Захар встал с кровати и прошел на кухню, там выглянул в окно. Двор освещался тускло – плафон с лампочкой занесло снегом. Возле сарайчиков – никакого движения. Грот безмолвствовал.
«Наверно, померещилось», – утешил себя.
Сзади бесшумно приблизилась Оксана – с распущенными волосами и в длиннополой ночной сорочке, в которой ее живот казался еще объемнее.
– Все переживаешь? – прошептала сонно.
– Мда, напрасно, может, – он одной рукой обнял жену за плечи, давая понять тем самым, что все в порядке и пора вернуться в постель.
Оксана вздрогнула от неожиданности – по стеклу что-то громко ударило. Появление в окне волчицы сопровождалось раздирающим слух рычанием. Она возникла нежданно, словно выскочила из-под земли. Поджав уши и с остервенением стиснув окровавленные клыки, хищница впилась искрящимися глазами Захару прямо в лицо, потом посмотрела на молодую женщину и задержала на ней взгляд. Причем волчица даже не попыталась разбить стекло (хотя ей бы это удалось в два счета), она объявилась, чтобы заявить о себе и стремлении отомстить!
Супруги отпрянули от окна. Женщина вскрикнула, схватилась за живот.
В детской заплакала Глаша, на кухню выбежали Мариша и Ариша, разбуженные и перепуганные криком матери.
Снаружи раздался ружейный выстрел.
Волчица метнулась прочь от окна, издав напоследок устрашающий рык, от которого, казалось, содрогнулись стены дома.
– Э-эх, не успел, тьфу на тебя, окаянная! – крикнул появившийся в окне Матвеич. Он сплюнул, лихо вскинул ружье на плечо. – Хитра чертовка, не проведешь задаром! Два часа караулил, дышал через раз. Пошел за угол облегчиться, а она тут как тут – видать, тоже подстерегала, заноза!
– Что там во дворе? – вышел хозяин на крыльцо, накинув бушлат.
– А дьявол его знает что. Айда, поглядим.
Захар не на шутку взбесился, когда увидел пса с окровавленной глоткой, недвижно валявшегося возле будки. Под дверью сарайчика была вырыта яма, куры передушены, поросята в тревоге сгрудились в углу, но волчица их не тронула – решила, наверное, оставить про запас: ей и без лишних жертв удалось объявить войну!
– Я убью ее! – прорычал Захар, сжав кулаки и окинув ночную мглу искрящимся взглядом.
– А я помогу ее отыскать, – хитро подмигнул ему старый охотник.
В деревне нашлось еще несколько добровольцев, захотевших расправиться с волками. Облаву решили организовать через пару дней, когда у Захара заживет нога. Душой «мероприятия» стал Матвеич. Однако слушок дошел до местного руководства. Облаву запретили: дескать, волков беречь следует – они, черти, красно-книжные. Да только в районе, если проведают, за такое самоуправство по голове не погладят. Всем достанется: бюджет села без того трещит по швам, а по такому делу и вовсе дорогу к кормушке прикроют, властно резюмировал тогда глава поселкового совета.
Матвеич не находил себе ни места, ни покоя, его так распирало от желания поохотиться, что аж руки до мозолей расчесал.
На второй день опять самовольно устроил засаду на сизую дьяволицу. Караулил всю ночь, не выпуская дробовик из рук.
– Глазья не сомкнул, замерз, как проклятый, – жаловался наутро хозяину, заискивающе на него поглядывая. – Не помешало бы согреться, а?
Захар не заставил себя долго уговаривать – ему тоже хотелось выпить, потому что никак не мог успокоиться – его всего трясло от ярости и жажды мести сизой дьяволице. Затем осмотрели двор. Никаких жертв, разрушений, только волчьи отпечатки на снегу, а среди них – трехпалые. Неоспоримо, Сизая приходила – такие отпечатки могла оставить только она, но ничего в этот раз не учудила.
– Знать, задумала чего неладное, – Матвеич неистовствовал, однако подкараулить волчицу не удалось и в следующую ночь.
5.
После обеда Захар чинил птичник. Оксана со старшей Маришей собиралась навестить мать, живущую за оврагом, возле начальной школы. Молодая женщина любила бывать в отчем доме: здесь вспоминала детство, ощущала себя окрыленной, счастливой.
К пяти часам вечера, пока еще было довольно светло, Оксана заторопилась обратно, а мать, собрав авоську с гостинцами внучкам, вышла проводить дочь до оврага. Там она на прощание поцеловала внучку, потом взглянула на дочь:
– Ой, милая, все бабы жалеют Захарку. Вот же довелось пережить бедненькому. Только ты отговаривай его на волков-то ходить, опасное это дело. Сколько мужиков наших пропало, причем зря…
– Перестань, мам, знаю, – нахмурилась Оксана недовольно, – места себе не нахожу, но ничего не могу поделать: он не хочет даже слушать меня, а не то чтобы обсудить этот вопрос.
– Ай, – отмахнулась старушка, – все мужики из одного теста…
– Гляньте, гляньте-ка! – Маришка несильно дернула мать за руку. –
