Кафе на острове Сен-Луи. Родственные души всегда находят друг друга - Сабрина Филипп
Он примчался без промедления на своем скутере. Я ждала его внизу у подъезда. Приехал с улыбкой, полон надежд. Я села сзади, он нажал на педаль газа, и ветер прогнал все мысли прочь. Мне понравилась эта скорость, этот ветер. Симон повел меня в кино – название фильма не помню, это была комедия. Я наблюдала за окружающими меня парочками: они болтали, улыбались или молча наслаждались присутствием друг друга.
В тот момент захотелось влиться в эту воскресную атмосферу. Я взяла Симона за руку. Он улыбнулся. У него было красивое, немного кукольное лицо – первый признак простодушия, в чем можно убедиться только с возрастом. От него приятно пахло мужским парфюмом, складки свежей рубашки напоминали складки простыни. Я подумала о его постели, о своем теле в его постели. Поняла, что хочу, чтобы мое инертное тело немного расшевелилось. Он поцеловал меня в шею, я ответила поцелуем в губы.
Мы молча вышли из зала и поехали в его маленькую студенческую квартирку, хотя студентом он давно не был. Между нами не было неловкости. Движимые молчаливым согласием, мы стали любовниками.
Позже я внутренне поздравила себя с этим событием, благодаря которому снова стала желанной женщиной. Он спросил, не хочу ли я остаться, я вспомнила о сумках в прихожей и согласилась. Мы заснули, а когда проснулись, больше не было слез, только кофе в постель. Я поделилась, что хочу продать все имущество. «Даже машину?» – спросил он. Да, даже машину.
Он сказал, что может посоветовать знающих в этом толк людей и готов помочь переехать из пригорода – пригорода сонных, как мухи, семейных пар.
Я уточнила: «Хочу, чтобы вокруг меня кипела жизнь, постоянно сновали машины, куда-то спешили и о чем-то разговаривали люди, мне даже больше не нужны воскресенья». Он развернул карту столицы и сказал: «В таком случае жить нужно только здесь». Выкурив свою первую сигарету, я подумала: он совершенно прав. Но потом пришлось поторапливаться, ведь в тот день мне снова нужно было говорить о любви.
Любовь была моей профессией – говорить о ней и слушать о ней. Любовь во всех проявлениях: от любви с первого взгляда до разрыва, от супружеской неверности до одиночества. Мне были знакомы все ее мотивы, каждая фальшивая нота. Странным образом, пока мой собственный брак трещал по швам, ко мне приходили за советом мечтавшие успокоить сердце люди. Надо полагать, я справлялась с задачей хорошо и убедительно, ведь именно работа сделала меня популярной. Несколько раз в неделю мое лицо появлялось на экранах телевизоров, я написала книгу об отношениях, получала бесчисленное количество писем от пар, находящихся на грани разрыва. В этом и состоял парадокс моей одинокой жизни: вечарми я плакала, а днем помогала улыбаться незнакомым людям. Однако моя боль часто помогала лучше понять страдания других, настроиться на их волну, найти самые подходящие для них слова.
Даже сейчас я не понимаю, как у меня хватило сил поверить в возможность счастья других и улыбаться перед камерой. В тот период я часто воспринимала счастливые истории любви как удар ножом в самое сердце, а менее счастливые – как суровое подтверждение собственных неудач на этом поприще.
Тем не менее я всегда сохраняла профессионализм. Все начиналось с макияжа – я редко смотрела на себя в зеркало, ибо мне было все равно, как я выгляжу, это ровным счетом ничего не меняло. Затем выходила из гримерки на съемочную площадку. Все ждали ведущего. Иногда долго, очень долго. Когда он приходил, шоу начиналось. Меня он приветствовал кивком головы. Мы не были знакомы ни лично, ни профессионально. Продюсеры просто решили, что я хорошо смотрюсь в кадре, ведущий согласился. Этого достаточно. На съемочной площадке он часто вел себя со мной с поверхностным дружеским покровительством. Какой бы ни была тема, я всегда находила слова. И это сильно удивляло даже меня саму. На каждый вопрос у меня был готов ответ. Я почти не готовилась заранее. Просто настраивалась на каждого гостя и давала советы. Иногда ведущий хвалил меня за ответ или замечание, которое казалось ему справедливым. Вот, собственно, и все. Когда шоу заканчивалось, он уходил в гримерку, а я – к себе домой. Иногда в один день записывали сразу несколько выпусков подряд, что было одновременно прекрасно и утомительно. Но мне нравилась эта усталость: ощущая острую необходимость погрузиться в сон, я чувствовала себя живой.
На самом деле мне трудно было осознать, что часы, проведенные там, под светом софитов, станут достоянием широкой публики. Я всегда удивлялась, когда меня узнавали на улице, и это постоянно и часто неуместно напоминало, какая у меня странная работа. Возможно, в глубине души я чувствовала, что хаос, царящий в личной жизни, не дает мне права говорить о любви. Однако легкость, с которой я говорила о ней, компенсировала мою неуверенность.
Образовавшаяся в душе пустота сделала меня моим собственным подопытным кроликом. Любая эмоция могла пригодиться в этой другой жизни. Именно так я и нашла нового любовника.
В тот день, как и в любой другой, я собиралась говорить о любви, но с более легким сердцем и телом, наполненными новыми эмоциями, или, скорее, забытыми старыми. Шли дни, я позволила себе отдаться на волю легковесного энтузиазма Симона. Ночевала у него, редко бывала дома, каждый день покупала необходимое. Носила одежду со съемок. Жила с беззаботностью девушки в отпуске, в отпуске от самой себя. После работы думала только об очень простых вещах, например что съесть, с кем сегодня заняться любовью или как провести вечер и выходные.
Очень быстро нашла квартиру в районе, о котором говорил Симон. Очень быстро он продал мою мебель, картины, машину. Очень быстро я переехала.
2
Накануне того дня
Я разрушу до основания
Мои чувства и воспоминания…
Матрас, круглый столик, два стула и пианино – вот и вся обстановка моей скромной квартирки в самом центре Парижа. А еще там был камин, и я с нетерпением ждала прихода зимы, чтобы услышать, как в нем потрескивает огонь. Когда вокруг тебя ничего, кроме пустоты, ее нужно чем-то заполнять. Человеку плохо жить в пустоте.
Заполнить окружающее пространство оказалось довольно просто: я купила новые вещи. И первые ощущения новизны раз за разом доставляли много удовольствия. Первый кофе в этой чашке, первая ночь на этом постельном белье, первый душ и тело,
