Бестеневая лампа - Иван Панкратов
Всё, что успел сержант сделать, войдя в палату, так это положить на кровать мыльно-рыльные принадлежности и обвести всех взглядом. Спустя секунду он бил Липатова наотмашь в скулу.
Их растащили практически мгновенно, но из угла рта пострадавшего уже текла струйка крови, а сержант гладил ладонью левой руки костяшки на правой — уж слишком хорошо он вложился в этот удар.
На шум в палату вбежала медсестра Светлана. Понять, что произошло, из диспозиции «Все держат Терентьева, а Липатов у окна прижимает руку к лицу» было очень просто. Она выругалась коротко, но емко, — и рванула в ординаторскую.
Платонов, оставшийся на обед, сидел в кресле, закинув ноги на стол и глядя в экран ноутбука, где разворачивалось действие нового фильма про восставших мертвецов. Кто-то в кого-то стрелял, толпы зомби бродили по городу, логика отсутствовала напрочь, но смотреть было интересно. Услышав, как открылась дверь, Виктор быстро скинул ноги на пол. Света ворвалась вихрем:
— В третьей палате драка, Виктор Сергеевич!
Платонов поставил кино на паузу и встал с кресла.
— Пойдем глянем, что к чему…
К тому времени инцидент себя исчерпал. Липатов сидел на кровати и щупал пальцами постепенно опухающую щеку. Пара его товарищей была рядом — на всякий случай, если Терентьев полезет драться снова. Сам виновник драки стоял в углу палаты, сослуживец из части слегка придерживал его плечом.
Платонов вошёл вслед за медсестрой, осмотрел поле боя, приблизился к Липатову, встал напротив так, чтобы свет падал тому на лицо. Взял аккуратно за подбородок, покрутил его голову в разные стороны.
— Рот открыть сможешь?
Тот попробовал, сумел раздвинуть губы на сантиметр и охнул.
— Где болит?
Липатов указал на левую половину лица, у самого угла челюсти.
Платонов прошелся там пальцами, отметил неровность контура, вздохнул, повернулся к медсестре.
— Программа такая. Липатова в рентген — без истории болезни. Пусть опишут на отдельном листе. Что делать, чуть позже сообразим. С этого героя, — он указал на Терентьева, — объяснительную. Со всех, кто в палате — тоже. Вариант «Я спал и ничего не видел» — шаг в сторону досрочной выписки в часть. Широкий шаг. Уверенный, я бы сказал.
Он подошел к сержанту. Тот смотрел на него безо всякой злобы, прекрасно понимая, что сделал.
— Руку покажи, — Платонов протянул к нему ладонь.
Сержант показал. Костяшки были с виду целыми, но немного багровыми. Платонов достал телефон, поднял руку на уровень лица Терентьева, сфотографировал, чтобы было понятно, кому принадлежат пальцы на фото.
— Возьми мои два пальца, зажми в кулак.
Сержант сжал — крепко, никакой слабости Платонов не ощутил.
— Болит?
Терентьев отрицательно покачал головой.
— Этому рентген не надо, — сказал для сестры Виктор. — Из третьей палаты переместить его в пятую, к офицерам. Появишься рядом с третьей — поедешь в комендатуру сразу же, не дожидаясь дознавателя, — пояснил Платонов, глядя в глаза сержанту. Тот молча взял с кровати свой пакет и вышел в коридор.
Медсестра махнула Липатову рукой. Солдат встал и направился вместе с ней на рентген.
Платонов обвел всех взглядом и напомнил:
— Через десять минут жду объяснительные в кабинете. И там чётко написано, кто кого ударил. Время, — он посмотрел на часы, — тринадцать пятнадцать. Это чтобы показания у вас не сильно расходились. Все всё поняли?
Вразнобой послышались утвердительные ответы.
— Вот и прекрасно.
В коридоре Платонов увидел, как разводящая санитарка с Липатовым спускаются по лестнице, достал телефон, позвонил Ковалёву в рентген и вкратце описал ситуацию. Было такое далеко не впервые, травму сначала проще диагностировать и только потом по ней докладывать — начальнику, ведущему хирургу и командиру. На отдельном листочке это писалось на случай, если командир видел какой-то способ скрыть травму, но в данном случае Платонов такой возможности не наблюдал. Перелом челюсти не синяк на попе — его теперь в стоматологическое отделение придется переводить, шинировать. Плюс страховка положена.
Виктор вздохнул. На этот раз мимо командирского гнева они вряд ли проскочат. Драка в отделении, перелом, доклад в округ — тянет как минимум на выговор, а то и на неполное служебное соответствие. Могло случиться все что угодно. И Рыков еще, как назло, в отгуле после дежурства по части. Надо бы ему доложить…
Платонов позвонил. Начальник не ответил. Не взял трубку, хотя Виктор ждал по-честному всю минуту, что сотовая компания отводила клиентам для дозвона. Значит, придется решать ситуацию самому.
— Давай, капитан, разруливай, — сказал он сам себе.
Для начала он решил дождаться снимка и его описания. Потом спросить у начальника стоматологии, как быть в этой ситуации и с полученными результатами докладывать ведущему хирургу. На этот план он отвел минут двадцать, максимум двадцать пять. Нашел в телефоне контакт санитарки, что ушла с Липатовым, позвонил, попросил ее потом со снимком заглянуть в стоматологическое отделение — благо, оно было там напротив, — чтобы показать снимок Кузнецову.
— И сразу бегом ко мне, — добавил он в конце разговора, закинул ноги на стол и включил кино.
Чувак с рацией (Виктор не вспомнил его имя героя) сказал: «Мы покидаем город», и все куда-то побежали. Спустя несколько секунд по дороге мчался броневик, из которого во все стороны палили из пулеметов.
— Что ж они какие-то вечно грязные, непричесанные, — возмущенно сказал Платонов, глядя на экипаж броневика. — В баню бы их всех…
На столе запиликала радиотрубка местного телефона. Виктор разочарованно посмотрел на часы, поставил сериал снова на паузу и со словами «Даже в обед достанут…» ответил на звонок.
Вызывающе любезный голос командирской секретарши Анжелы:
— Виктор Сергеевич, вас срочно командир вызывает.
Платонов поначалу хотел сопоставить этот звонок с происшествием в отделении, но по временным интервалам никак не получалось — если только у санитарки не было командирского телефона, или если лично Ковалёв вдруг захотел его сдать.
— Да мало ли что там, — сказал Виктор сам себе. — Переодеться надо.
Он вытащил из шкафа форму и принялся переоблачаться из хирурга в капитана медицинской службы. Это был непреложный порядок вещей — в штаб в халате не ходят.
— Почему у меня сестры Света, Наташа, Ольга, а у командира секретарша обязательно Анжела? — задал он вопрос в пустоту ординаторской. — Следующая будет Снежана, наверное. Или Виолетта.
Он поправил галстук, посмотрел на туфли, достал из тумбочки небольшой кусок шинельной ткани, прошелся по носам, остался доволен. Перед уходом заглянул в отделение и удовлетворённо отметил, как солдаты складывают листочки с объяснительными на стол медсестре.
— Приду и ознакомлюсь, — громко сказал он Светлане. — Я к командиру. Надеюсь, недолго.
До штаба было рукой подать, Виктор прошёл это расстояние, радуясь хорошей погоде и вспоминая на всякий случай статистику отделения за последний квартал.
Но статистика не пригодилась.
Когда он вошел в приемную, Анжела подняла скучающий взгляд, махнула головой в сторону кабинета и вновь уставилась в компьютер. Платонов постучал и через секунду, не дожидаясь приглашения, вошел.
— Товарищ полковник, капитан Платонов по вашему приказанию прибыл, — отрапортовал он, стоя в дверях. Командир, большой, грузный, лысоватый полковник Зубарев сидел не в своём рабочем кресле за большим столом под портретом Путина, а напротив двери, на кожаном диване, где обычно располагалась дежурная смена во время докладов. В руках он держал чашку с дымящимся кофе. На столике рядом располагалась бутылка — предположительно виски.
Зубарев поставил чашку рядом с бутылкой, встал.
— Прибыл — это хорошо, — кивнул он капитану. — Это единственное хорошее за сегодня, что с тобой, Платонов, случилось.
Виктор напрягся. Командир точно не мог знать про драку. Всё остальное не несло в себе существенной угрозы — не сданные вовремя отчеты, непроверенные лазареты в частях и прочие мелочи не относились к тому, за что расстреливают.
— Фамилия Липатов тебе о чем-нибудь
