Евгений Козловский - Гувернантка

Во Внукове-2 шел напосадку правительственный самолет.

Несмотря нато, что было уже поздно, темно, сеялся дождик со снегом (Москварезко контрастировалас солнечным, разноцветным Парижем), коллеги Кузьмы Егоровичапо руководству страною стояли в должном составе, выстроившись в ряд, только разве шляпы надвинули несколько глубже обычного.

Самолет остановился, подкатили трап, отворилась дверь. КузьмаЕгорович показался в проеме и демократично пожал руку стюардессе. Шеренгавстречающих двинулась навстречую

А видеомагнитофон крутился назапись: в большой сосредоточенности наблюдал завстречею по цветному японскому монитору седовласый человек, которому ассистировал некто помоложе. КузьмаЕгорович здоровался, отвечал о самочувствии -- вроде бы нормально, обычно, обыденно, авместе -- чуть ли не с опаскою, и все норовил скоситься куда-то назад.

Который помоложе нараз усек странность поведения и, справившись с рядком мелких экранчиков, переключил кнопку.

Набольшой монитор сновавышел проем самолетной двери: сопровождаемая Равилем, показалась в проеме Жюли, вся обвешанная коробками, картонками, чемоданами, сумками.

-- Ну, КузьмаЕгорович!.. -- по внешности добродушно погрозил Седовласый в монитор.

КузьмаЕгорович уселся в огромный лимузин, в такие же рассаживались встречавшие. Завыли сирены машин сопровождения. Замигали мигалки. Кавалькада, мягко тронувшись, в мгновенье набраласкорость и, словно нечистая сила, исчезлазатемным извивом шоссею

Жюли ехаланазаднем сиденьи ЫВолгиы и смотрелапо сторонам. Слеванеслись черные кусты и деревья, справа -- под маревом освещенного нижним светом неба -- посверкивали окнами окраинные кварталы столицы.

-- Moscou? -- со всею доступной ей восторженностью спросилаЖюли.

Равиль обернулся с переднего сиденья и, неестественно улыбнувшись, отрицательно мотнул головою:

-- Тропарево.

-- Oui, oui, -- согласилась Жюли, однако, едвазавидев очередной массив, спросилаеще восторженнее: -- Moscou?

-- Востряково, -- сновамотнул головою Равиль, улыбнувшись в меньшей степени.

-- Moscou?

-- Очаковою

У въездных ворот загородной резиденции Кузьмы Егоровичамрачно стоялагруппкалюдей с протестующими против засилья аппаратаплакатиками. Тут же, наснегу, между сосен, расположился рок-ансамбль -- змеи проводов тянулись во тьму.

Едвазавидев в конце подъездной аллеи фары эскорта, лидер ансамбля кивнул товарищам и, прервав проигрыш, ребятазапели уж-жасно абличительную -- по моде текущего восемьдесят девятого -- песню. Особенно старалась одетая шубкою девочкалет пяти.

Медленно вплыл в распахнувшиеся и тут же схлопнувшиеся воротакузьмаегоровичев лимузин. Никитабросил гитару через плечо, не сомневаясь, что товарищи подхватят, и скользнул сквозь проходную: КузьмаЕгорович как раз выбирался из машины.

-- Неужто привез?! -- полюбопытствовал Никита, сопровождая отцак дому.

-- Клоун! -- бросил отец находу.

-- Машка-а! -- заорал Никитачерез весь двор. -- Марш домой! Гастроль отменяется. Дед няньку привез.

А КузьмаЕгорович, войдя в кабинет и повернув пипочку выключателя, первым делом бросил взгляд надесяток бюстов Ленина, стоящих полукругом наневысоких книжных шкафах. Так он и знал: каждый из идолов был творчески обработан: наодном -- рыжий парик, надругом -- женские бусы, к третьему прилепленакакая-то медалька, кажется -- шоколаднаяю Не раздеваясь, КузьмаЕгорович принялся убирать кощунственные добавки.

-- А что, дед, ты правданяньку из Парижапривез? -- спросиластоящая напороге девочка. -- Я с папой нагастроль хочу!

КузьмаЕгорович обернулся со строгостью.

-- Пусть! -- сказал. -- Пусть я упустил твоего отца. Но из тебя -человекасделаю.

-- А, может, лучше -- тоже упустишь? -- с надеждою поинтересовалась внучка, но КузьмаЕгорович не обратил внимания надерзость: откуда-то сверху звучал особый зуммер.

Не закончив даже с ленинами, КузьмаЕгорович ринулся по лестнице, специальным ключиком отпер дверь и снял трубку с телефона, рельефный государственный герб надиске коего заменял сразу все цифры.

-- Спасибо, -- буркнул, послушав. -- Прямо сейчас? -- выказал удивление -не удивление, недовольство -- не недовольство. -- Ладыю

Ребятапод соснами, укручивали провода, аппаратуру, упаковывали в РАФик с названием ансамбля по борту.

Жюли совсем было прокатиламимо, но Никитауспел заступить машине дорогу, открыл дверцу, нырнул головою в салон.

-- Вы, что ли? -- ткнул в Жюли пальцем.

-- Bon soir, bon soir, -- заулыбалась Жюли.

-- Дабудь я и негром преклонных годов, -- назидательно продекламировал Никита, -- и то без унынья и лени я русский бы выучил только затою Parler vous Franзais? -- добавил с чудовищным акцентом.

-- Mais certainement! -- ответилаобрадованная Жюли и затараторилапо-французски: -- Я так давно мечталапобывать в России! Glasnost! Pyeryestroyka! Gorbatchov! Я уже виделаМоскву издали -- это производит неизгладимое впечатлениею

Никита, отчаявшись переждать, закрыл ей рот ладонью, чмокнул в щеку, произнес:

-- Любте Машеньку!

А КузьмаЕгорович, плюнув напоследнего ленина, стирал с него рукавом следы помады, когдав кабинете возник Равиль, кашлянул, привлекая внимание, скосил взгляд начасы.

-- Ничего, -- буркнул КузьмаЕгорович. -- Подождет, -- и уж совсем неслышно добавил: -- Не бариню

-- Что-что? -- спросил Седовласый у молодого своего помощника.

-- Боюсь ошибиться. Щас, повторим, -- и молодой заиграл наклавишах.

Завизжал звук, задергались фигурки наэкране в обратном движении, плюнуло, щелкнуло, остановилось и сновапоехало вперед с повышенным усилением звука.

-- Не барин, -- сказал КузьмаЕгорович с экрана.

-- Ага, -- кивнул Седовласый. -- Вот теперь -- расслышал.

Равиль нетерпеливо переминался у открытой дверцы лимузина. Жюли стоялапосереди двора, окруженная сумками, чемоданами, коробками.

-- Надеюсь, -- произнес КузьмаЕгорович по складам начудовищном французском, вычитав его из разговорникапод мощным светом дворового фонаря, -что вам удастся найти деловой контакт, -- и чуть подал вперед Машеньку, держащую дедазаруку.

-- Нам, -- поправилаЖюли и, показав насебя и Кузьму Егоровича, соблазнительно улыбнулась.

-- Вам! -- возразил КузьмаЕгорович по-русски, подталкивая к Жюли Машеньку.

-- Но мсье! -- возмутилась Жюли. -- При чем здесь она?! Я терпеть не могу маленьких детей! Я не знаю как с ними обращаться!.. -- однако, КузьмаЕгорович уже шел к машине:

-- Совещание окончено!

Хлопнуладверца, лимузин исчез, двое разного ростастояли назаснеженном пространстве.

Жюли обдалаМашеньку пренебрежительным презрением и принялась пересчитывать свои места -- Машенькаже составилакрепкий снежок и послалав тетю. Жюли сверкнулагневным взором и пошланадевочку, которая подпустилаее поближе и только тогдапобежала. Жюли не удержалась, бросилась вдогонку, но Машенькабылавертче. ТогдаЖюли тоже слепиласнежок и кинула.

Со звоном осыпалось стекло. В дверях караулки вырос мент.

-- Е-е-е! -- высунулаязык Машенька. -- А я от тебя все равно сбегу: к папе нагастроль!

Намаявшись задень, Машеньказаснулав своей кроватке, под плакатом, рекламирующим никитин ансамбль.

Жюли потихоньку притвориладверь детской и пошланаосмотр особняка. Комнатаоткрывалась закомнатою, лестницазалестницеюю Повсюду висели и лежали дорогие ковры, стояламебель, место которой, по-хорошему -- в музее. Все убрано, вычищено, однако, странным образом ощущается отсутствие руки хозяйки.

В маленьком кабинетике второго этажа(КузьмаЕгорович впопыхах оставил в скважине спец-ключик) стол был уставлен разноцветными, разноформенными телефонами.

Жюли снялаодну трубку -- раздался гудок одного тона, другую -- другого. Соблазнительнее прочих выглядел аппарат с гербом надиске. Жюли снялатрубку и с него. Гудкане было вообще -- какие-то слова.

-- Можно заказать Париж? -- осведомилась Жюли.

Ответили неразборчиво и во всяком случае не по-французски. Жюли решила, что стоит подождать -- так, с трубкою у уха, и приселанакожаный подлокотник.

И тут в дверях появился загадочный молодой человек с пистолетом. Жюли взвизгнула, выронилатрубку, подняларуки:

-- У меня нету денег! Только франки!

Молодой человек пошел наЖюли, не сводя с нее ни взгляда, ни дула. Одной рукою осторожненько положил трубку нааппарат, потом крадучись приблизился к Жюли со спины и снизу доверху ощупал.

Жюли, хоть и перепуганная, профессионально заигралателом под его пальцами:

-- Пожалуйста, мсье. Сколько хотите. Если вам это приятно.

Молодой человек кивнул стволом пистолетанадверь.

Жюли улыбнулась:

-- С удовольствием. И можете убратью это.

Выведя Жюли из комнаты, молодой человек погасил свет, щелкнул спецключиком, аккуратненько положил его в карман и растворился во тьме.

-- Мсье! Мсье! -- тщетно взывалафранцуженка. -- Конечно, господин Кропачев может сделаться недоволен, но если мы сохраним в тайне наше с вами свиданиею