Лучшие люди города - Катерина Кожевина
– Маяк давно не работает?
– Лет семь уже.
– Странно, что ничего не растащили.
– Слишком далеко, в Крюкове и своего говна хватает.
Дальше нужно было подниматься по шаткой винтовой лестнице, которая старчески дребезжала от каждого шага. В центре смотровой площадки за сеткой-рабицей пряталась огромная лампа, разбитая сверху, как яйцо, которое собираются съесть всмятку. Прогнившие перила перекосило, доски скрипели под ногами. Лена захотела поскорее вернуться на твердую землю. Вдалеке виднелся Крюков, зажатый с одной стороны языком залива, а с другой – мелкими сопками. Прямо перед ней раскинулось море. Оно не шумело, не разгоняло волны, а безвольно лежало, едва шевелясь. Тревога начала вытеснять спокойствие.
– Красиво, правда? – Ванёк как будто невзначай приобнял ее за плечи.
– Красиво. – Лена сделала от него шаг в сторону. – Только я волны больше люблю, чем штиль.
– Да кто ж их не любит? У нас полгорода ходит смотреть на волны с пятиэтажный дом. В ноябре бывают знаешь какие! Каждый год кого-нибудь смывает.
– И что, все равно продолжают ходить?
– Ну конечно. На что тут еще смотреть. Скучно, кинотеатра же нету.
Где-то вдалеке Лена заметила фонтанчик. Потом еще один. А вслед за ним над водой показалось бревно.
– Ого, да это же кит! – Ванёк указывал рукой туда, где только что шевелилось «бревно». – Они вообще редко так близко подплывают.
Еще через секунду раздвоенный хвост вырвался на поверхность и тут же скрылся из виду. С ума сойти, она только что увидела настоящего кита. Это была не бродячая собака, не кошка, даже не еж, а самое большое млекопитающее на планете. Пусть не такое, как в детских книжках, вовсе не синее с белоснежной улыбкой, а темное, бесформенное, едва заметное. Но от этого ощущение чуда только нарастало – она разглядела, ухватила, ей повезло. Лена надеялась, что кит опять подаст ей сигнал, но фонтанчиков больше не было. На обратном пути она снова и снова прокручивала в голове эти несколько секунд. Обязательно нужно будет вернуться сюда.
– Может, пивка попьем?
– Не, Вань. Лучшее – враг хорошего. Давай-ка делом займемся.
Они заехали в офис, и Лена отдала ему пачку объявлений о работе на стройке и встрече в ДК. Дома ей безумно захотелось позвонить Лёше и рассказать про кита. Просто рассказать про кита, конечно же, ничего кроме. Мгновение она колебалась, а потом рука сама потянулась и набрала одиннадцать цифр, которые Лена вспомнила бы и на смертном одре. С каждым гудком она все больше нервничала, но никто не брал трубку. Тогда она набрала еще раз – опять ничего. За час позвонила четыре раза. Потом разрыдалась от жалости к себе и швырнула телефон об стену. Какая же дура.
Глава 14
Понимаешь, архитектура – это текст. Это коммуникация. Вот смотри – два дома, какой тебе больше нравится?
Уже порядком опьянев, Лена стояла посреди Садовнической улицы и рассеянно смотрела не на застройку, а на своего нового друга. В одной руке он держал термос, а второй размахивал, указывая то на терракотовую сталинку, то на серую хрущевку. Ей нравилась эта страсть. В термосе был не чай, а белое вино. Нехитрым приемом с ними поделился гид Серёга. Переливаешь из бутылки и спокойно гуляешь по городу, – во-первых, не нагревается, а во-вторых, – никаких проблем с ментами.
– Глупый вопрос. Конечно, мне больше нравится сталинка. Там потолки высокие и вообще. Кому может нравиться хрущевка?
– Мне! Не появилась бы хрущевка – и не было бы никаких шестидесятников.
– Пф-ф. С трудом верится, что эта клетушка вообще строилась для человека.
– Вот именно что для человека, а не для чекистов! Раньше люди жили в коммуналках. Все время под колпаком. Все за всеми следят. Не понравилось соседке, что ты молодая и красивая, она взяла и кляузу написала – ворует общественное имущество. Лампочки выкручивает в туалете. И всё, привет, черный воронок. – Лёша слегка покачивался, но его глаза сверкали и брови выгибались, как бумеранги. – А теперь у семьи появилось свое, вот это вот жилье. Крошечное, но свое. Сиди себе на кухне, приглашай кого хочешь, твори. И никакая бабка со скипидаром не придет.
– Да уж! Хрущевка – мать свободы. А что не так со сталинкой?
– Как что? Неужели ты не видишь? Пышные арки, колонны. Они ведь на что намекают? Что советская власть была не тридцать лет, она была всегда. От начала веков. Буквально из Античности выросла.
– Ну и что. Зато это красиво! Величественно!
– Лена, за любой архитектурой стоит человек. Идея человека. Люди, для которых строили этот дом, мне противны. – Ветер трепал его челку из стороны в сторону. – Все эти генералы, стахановцы, партийцы и прочие лизоблюды.
Ах, как он был хорош. Как вспыхивал в разговоре, как ловко пинал по тротуару скрюченную банку из-под пива. Лёша любил футбол. С восьмого класса он болел за московский «Локомотив». Болел стоически, неся свой крест, как монах-схимник.
– Наши дровосеки опять продули.
– Кому на этот раз?
– «Арсеналу».
– Продуть чемпиону Англии почетно.
– Лена, мы продули тульскому «Арсеналу».
Она чувствовала, как боль в его голосе плещется через край.
– Слушай, «Локомотив» приносит тебе столько страданий. Почему бы не болеть, скажем, за «Баварию»?
Лёша посмотрел так, как будто ему предложили устроиться в немецкую разведку.
– Потому что в этом смысл настоящей любви, женщина.
Но главной Лёшиной любовью все-таки была работа.
– Это же преступление против города! – первое, что он сказал в прихожей, вернувшись из командировки. – Они построили набережную Брюгге!
– Угу. Ты голодный?
– На фоне панельных девятиэтажек! Еще поставили памятник Грейс Келли. В Йошкар-Оле!
– Эй, ты куда в обуви?
Он прошел в ботинках на кухню, продолжая спорить с невидимым оппонентом.
– Ну возьмите вы марийский орнамент, ну создайте уникальный стиль!
Поначалу Лёшина рассеянность казалась Лене милой, естественным багажом его таланта. Он появлялся в ее ипотечной квартире и устраивал последний день Помпеи – извергал грязные носки, футболки, журналы, какие-то бейджи. Лена физически не выносила бардак, расставляла тарелки на кухне от большой к маленькой, а книги на полках по цвету и высоте обложек. Выправляла каждую складку на покрывале. Он смеялся – в армии ты бы сделала карьеру, там культ заправленной кровати.
Лёша снимал квартиру вместе с партнером по бизнесу. И вообще с трудом отделял личное и рабочее. Его
