Преломление. Обречённые выжить - Сергей Петрович Воробьев
В этот период к погорельцам не мог прилететь ни один самолёт. При таких низких температурах, когда снежный наст превращается в наждак, посадка, а тем более взлёт практически невозможны. К тому же на то время отсутствовала радиосвязь и не было света. Это была настоящая катастрофа. Люди оказались в покинутом Богом мире.
Космическая станция
Два основных дизель-генератора мощностью в ПО кВт, снабжавшие электроэнергией всю станцию, восстановлению не подлежали. Два резервных, находящиеся неподалёку, тоже оказались в зоне пожара. Быстро остывали отопительные батареи и камбузная плита. Большая бочка-электротаялка, в которой из снега получали питьевую воду, больше не функционировала. Обесточились научные приборы. Мороз грозил загубить почти все продукты. А впереди предстояло более 2/3 зимовки.
Уже через полчаса условия стали близки к космическим. Зимовщиков можно было смело сравнить с экипажем космической станции, потерпевшей аварию. День космонавтики оправдывал своё название.
На раздумья времени не было. Ещё полчаса-час — и всех сковал бы космический холод, превратив в ледяные манекены. Скафандров на «космонавтов» не было. Инструкций на этот счёт тоже не было.
Стартом в борьбе за выживание явился объявленный аврал. Первым оправился от шока начальник группы бурения Борис Моисеев — вспомнил о работающей на солярке капельной печке. Кто-то — о давно уже забытом дизель-генераторе на буровой. Печку тут же затащили в один из жилых балков, растопили. Туда же перенесли всё, что боится мороза. Мороза боялись свежие и консервированные овощи, лекарства, химические реактивы, а также рация.
С дизелем пришлось повозиться. Кузнецов и Моисеев потратили несколько часов, чтобы привести его в чувство. На морозе каменели пальцы. Приходилось отогревать руки в нагретых товарищами рукавицах. Сам изобретатель дизеля немецкий инженер Рудольф Дизель не поверил бы в успех задуманного. Но задуманное становилось явью: в итоге от движка с генератором всего лишь в 1 киловатт получила питание рация. А к исходу следующего дня, с опозданием на 16 часов против штатного выхода в эфир, радист Валерий Головин передал ошеломляющее сообщение о положении на станции «Восток». В столице Советской Антарктиды на станции «Молодежная» начальник 27-й Антарктической экспедиции Рюрик Максимович Галкин, узнав о случившемся, заплакал.
Участник трёх зимовок в Антарктиде Велло Парк сказал тогда своим товарищам:
— Главное — не отчаиваться! Пока у нас есть продукты, а они у нас есть, есть топливо, а оно у нас тоже есть, а также, слава Богу, руки, ноги и головы на месте, мы выживем. Поверьте мне, как старому альпинисту.
За день температуры в помещениях сравнялись с наружными. Работать пришлось семь часов кряду. Долгий полярный опыт говорил, что без риска для здоровья работать в таких условиях можно по 30–40 минут с перерывами на отдых. Но старые правила здесь не годились — вопрос стоял о жизни и смерти. Слава Богу, сохранился запас дизтоплива в 100-литровых бочках, находящихся рядом с ДЭС. В последний момент ветер отвернул от них пламя пожара, изменив направление. Сгорел только укрывавший бочки брезент. Но это в данном случае оказалось благом: загустевшая от мороза до кашеобразного состояния солярка оттаяла и годилась для потребления.
Из старых газовых баллонов и бочек из-под машинного масла смастерили ещё две работающие на соляре печи-капельницы. Инженер-буровик Валерий Лобанов и сварщик-электрик Валентин Морозов приложили здесь свой опыт и умение.
Печи приспособили для обогрева помещения с продуктами и медикаментами. Когда печи растопили, то стало относительно тепло в трёх небольших балках, где и разместился весь коллектив.
После всех проведённых работ начальник станции Пётр Астахов посмотрел на Велло Парка с надеждой:
— Будем выживать?
— Мы на это просто обречены, — ответил неунывающий метеоролог.
Первая битва за тепло увенчалась успехом. Повар Анатолий Калмыков обнадёжил ещё и тем, что пообещал три раза в день готовить горячую пищу на тех жалких самодельных печках, которые имелись в наличии.
Большая земля запрашивала: «Чем можем помочь?..»
Чем она могла им помочь? Рассчитывать приходилось только на себя.
Астахов собрал коллектив и спросил:
— Что ответим Москве?
Молодые полярники, зимовавшие на «Востоке» первый раз, молчали. Это молчание не сулило ничего хорошего.
— Считаю, что острота чрезвычайной ситуации уже сглажена. Отзимуем. Главное — выстоять, — уверил всех Велло Парк.
На том и остановились.
Тепло и сон
Из старых газовых баллонов при помощи электросварки сделали всего пять печей-капельниц, работающих на соляре. Возле них организовали постоянное дежурство, поскольку они отличались повышенной пожароопасностью. Капельницы всё-таки были находкой в тех условиях, хотя и не могли обогреть полностью даже небольшое помещение. Возле печки — жара +25–30 градусов, но всего лишь в двух метрах — ноль, а дальше — и вовсе мороз.
Оставшиеся семь с половиной месяцев проходили почти в космической среде. Во время сна и еды группировались ближе к печкам и только тогда немного отогревались. Единственным, кто спал в отдельном промёрзлом домике без печек, был старый альпинист Велло Парк, привыкший к свежему горному воздуху. При температуре -25 градусов спать можно было 4–5 часов. Спасал зимний спальный мешок из собачьей шерсти. Пригодился альпинистский опыт: на ногах 4 пары шерстяных носков, сверху — вывернутые мехом внутрь унтята[7]. По-настоящему замерзал только нос, на который, как известно, унтята не наденешь. У печки Велло спать не мог. Она сильно коптила. Можно было с непривычки задохнуться.
Несмотря на убийственные запахи немытых тел товарищей и спёртую атмосферу, печка манила к себе как единственный источник тепла. Около печек соорудили двухъярусные нары. На верхнем ярусе спали даже в нижнем белье. Зато этим «счастливчикам» доставалась вся копоть и гарь. Нижние дышали относительно нормальным воздухом, но спать приходилось в полной полярной амуниции. Иногда менялись этажами.
При этом находили в себе силы шутить:
— Одно из двух — или задохнусь от гари, или замёрзну. Трудно сказать, что лучше.
Теперь понятно, почему Автовелопарк — так в шутку называли Велло Парка — выбрал себе место для ночлега в отдельном неотапливаемом помещении.
Гарь и копоть
Основным недостатком печей-капельниц было то, что они нещадно чадили, производя сажи чуть ли не по ведру в сутки. От неё, набивавшейся и оседавшей повсюду, не было спасения ни в помещениях, ни вне помещений; сажа стала бичом зимовки, ею пропиталось всё одушевлённое и неодушевлённое в радиусе нескольких километров от станции.
