Любимое уравнение профессора - Ёко Огава
Она в ужасе закрыл ладонями потное, заплаканное лицо.
— Не волнуйтесь… — повторяла я, разминая его окаменевшую спину. — Коренёк жив-здоров! Вон, видите? Смотрит на нас и сопит!
Спина у Профессора оказалась неожиданно широка.
Кое-как, выслушав бессвязные объяснения от них обоих, я смогла восстановить картину произошедшего. Покончив с домашкой, Коренёк решил почистить на полдник яблоко и полоснул себя ножом аккурат между большим и указательным пальцами. И хотя Профессор настаивал, что мальчик просил его о помощи, да не дождался, версия Коренька утверждала, что с самого начала мальчик все делал сам.
Сходились же обе версии на том, что Коренёк и сам пытался взять ситуацию под контроль, но когда Профессор нашел его, мальчик был уже на грани панической атаки.
Как назло, все клиники в округе к этому часу уже закрылись. Единственным местом, куда мы все-таки дозвонились и где нас согласились срочно принять, оказалась совсем крошечная педиатрия на задворках вокзала.
Я помогла Профессору встать, отерла ему лицо. И тут с ним случилось то, от чего у меня глаза полезли на лоб. Совершенно непонятно зачем — порезал-то мальчик не ногу! — Профессор взвалил Коренька к себе на закорки и побежал. С мальчишкой на загривке. До самой клиники.
Конечно, больше всего я боялась, что от бешеной тряски снова откроется рана. Но в то же время не уставала поражаться: откуда в тщедушном теле этого старика взялось столько сил, чтобы тащить тридцатикилограммовую ношу через полгородка? Да он куда сильней, чем я думала! Взвалив Коренька на ту самую спину, которую я только что разминала, он вышагивал в своих заплесневелых ботинках крайне целеустремленно и, даже когда останавливался перевести дух, сжимал колени мальчика надежно и крепко.
Коренёк, надвинув кепку с эмблемой «Тигров» до самых бровей, сжимался в комок за плечами старика, но не от боли, а от неловкости за то, что на них — вот таких — смотрят люди.
Дотащив мальчика до клиники, Профессор забарабанил в запертую дверь так, словно тот был при смерти.
— Прошу вас, откройте! Скорее! Ребенок мучается от боли!! Срочно прошу помочь!!!
На рану Кореньку наложили каких-то пару стежков. Но нам с Профессором пришлось ожидать на скамейке в сумеречном коридоре, пока врачи проверяли, не повредил ли мой сын сухожилие. Клиника была совсем старая и унылая: присядешь на такую лавочку — сразу хочется выть от тоски. Серый потолок, замызганные шлепанцы, на стене — календарь прививок да объявление о наборе в группу кормящих грудью, оба пожелтели от старости. Единственный свет в коридоре — от лампочки над дверью в рентгеноскопию.
И хотя нам сказали, что рентген — это просто формальность, а уж в нашем случае беспокоиться точно не о чем, Коренёк все не возвращался, и я начала волноваться.
— Ты когда-нибудь слышала о треугольных числах? — спросил вдруг Профессор и ткнул пальцем в треугольный знак радиации, нарисованный на двери перед нами.
— Н-нет… — подняла брови я. Обычно переход к разговору о числах означал, что он успокоился, хотя дрожать не перестал.
— Они поистине элегантны! — воскликнул он восторженно и на обороте анкеты, полученной нами в регистратуре, начал рисовать какие-то точки и треугольники:
— На что похоже?
— Ну, не знаю… Аккуратные такие… Поленницы дров? Или кучки фасолин?
— Молодец! Ключевое слово — «аккуратные»! Сверху, в первом ряду, один, во втором два, в третьем три… Это — простейший способ построить треугольник.
Глаза мои забегали по треугольникам на листе. Рука Профессора чуть дрожала. Черные точки в полумраке словно выплывали из пустоты.
— Теперь, если мы пересчитаем все точки в каждом треугольнике, получим десять, пятнадцать и двадцать один. Остается только записать это уравнениями:
1
1 + 2 = 3
1 + 2 + 3 = 6
1 + 2 + 3 + 4 = 10
1 + 2 + 3 + 4 + 5 = 15
1 + 2 + 3 + 4 + 5 + 6 = 21
Таким образом, треугольными называют числа, у которых суммы всех натуральных составляющих укладываются в такие вот треугольники. Но еще интересней становится, если сложить два таких треугольника вместе! Не буду уже рисовать, просто взгляни на четвертую картинку, треугольник из десяти… Возьмем-ка его и сложим с самим собой:
В коридоре вовсе не было зябко, но руки Профессора всё дрожали, и точки выходили немного смазанными. Похоже, он очень старался сосредоточить все свои нервы на кончике карандаша. А чуть ли не половина записочек на его пиджаке побурела от крови — так, что уже и не прочитать.
— Вот, смотри… Если слепить два этих треугольника вместе, мы получим прямоугольник — четыре точки по вертикали, пять по горизонтали. При этом всех точек у нас теперь 4 × 5 = 20, не так ли? Но если разделить это пополам, получится 20 ÷ 2 = 10, то есть сумма натуральных чисел от одного до четырех. Но теперь посмотрим на каждую из строчек треугольника по отдельности. И что же мы видим?
Зная этот принцип, ты можешь вычислить и десятый такой треугольник, ну, то есть сумму всех чисел от одного до десяти, и сотый, какой угодно! Скажем, у треугольника от одного до десяти это будет так:
А у сотенного треугольника вот так:
У тысячного треугольника уже так:
А если взять десятитысячный…
Карандаш выскользнул из пальцев, упал на пол, укатился к его ногам. Профессор рыдал. И хотя его слезы я в тот день наблюдала впервые, мне вдруг почудилось: в такой ситуации я уже бывала однажды раньше — и точно так же сгибалась над чьим-то беспомощным плачем, не в состоянии ничем помочь.
Я накрыла его руку своей.
— То есть… ты понимаешь? — еле выговорил он. — Нужно просто сложить все натуральные числа!
— Я понимаю.
— Просто сложить все фасолины в одну кучку. И больше ничего!
— Да, действительно…
— Ты правда поняла?
— Не волнуйтесь, — сказала я. — Все будет хорошо, не плачьте. Ну как можно плакать над такими красивыми треугольниками?
И тут наконец дверь кабинета распахнулась и выпустила Коренька.
— Видали? — крикнул он радостно, размахивая забинтованной рукой. — Никто не помер!
После всей суматохи мы решили развеяться и поужинать в каком-нибудь кабачке. А поскольку Профессор людей избегал, отыскали
