Самые чужие люди во Вселенной - Эрик Пессан
Ложусь на кровать и жду. Не знаю, что мне делать, если кто-нибудь из родителей проснется. Это будет катастрофа. Жду. Прислушиваюсь. Мертвая тишина. Через две минуты незнакомец снова появляется в комнате. Встаю, прохожу позади него, спускаю воду в туалете, заглядываю в ванную, но там ни следа его пребывания не обнаруживаю. Возвращаюсь к себе. Он стоит перед раскрытым шкафом. Хотел бы я с ним поговорить, да не знаю как. Незаметно поднимаю жалюзи. Пишу на листке свое имя — Джеф, протягиваю ему бумагу и ручку, он смотрит, но не берет.
Похоже, у него на родине никогда не открывали бутылки с водой, никогда не видели карты мира, не спускают за собой воду, не держали в руках ни ручки, ни бумаги. Мне вдруг становится страшно. Беспричинный страх. Может, этот тип попросту сумасшедший, больной на всю голову. Он не пытался задушить меня ночью, но это еще ничего не значит. Психи иногда действуют под влиянием внезапного срыва. Так нельзя. Я должен что-то предпринять. Не хочу вышвыривать его на улицу и не хочу говорить родителям, что мы привели в дом постороннего, но и держать его в шкафу больше не хочу.
«Вы не спите?» — раздается шепот Норбера. Еле сдерживаю крик: не слышал, как он встал и вошел в комнату. Надо же, мой братец-слонопотам умеет передвигаться крадучись. Мы должны спрятать пришельца, пока папа с мамой не проснулись. Мне жутко не нравится определение «пришелец», но некогда рассуждать: Норбер прав, слишком рискованно оставлять незнакомца на весь день в моей комнате. Я спрашиваю, есть ли у Норбера идеи, ведь нельзя отправить человека обратно в подвал: взломщики могут вернуться. Вопрос уже решен, как ни в чем не бывало отвечает Норбер, укрытие на день есть, нужно торопиться. Он протягивает человеку толстовку и бейсболку, а мне говорит не стоять столбом, а сбегать на кухню за едой и водой.
Мы быстро спускаемся в холл. Любому встречному мы показались бы кучкой подростков, ничем не примечательных. Один мальчик крупный для своих лет, в сером спортивном костюме, один худющий, натянул капюшон поверх кепки, и один страшноватый на вид, в застиранной черной футболке с надписью Metallica белыми буквами. Норбер так и не сказал мне, куда мы идем. В холле он останавливается в нерешительности. Если за парковкой следят, нас увидят. Человека, зажатого между нами двоими, могут и не узнать. Но сам факт, что три подростка вышли из дома воскресным утром в полседьмого, может вызвать подозрение.
Поздно, назад уже не повернешь. Делаю глубокий вдох. Ну и ладно, говорю, наврем, что идем в футбол играть. Ненавижу футбол, парирует Норбер и открывает дверь. Мы на улице. Стараюсь не озираться по сторонам, чтобы высмотреть шпиона. Норбер пересекает парковку, мы за ним, как можно непринужденнее. Переход через дорогу, идем справа от тротуара. Район кажется еще пустыннее, чем вчера вечером. Ни машины, ни собаки, ни кошки, никого, буквально никого. Небо в вышине уже поголубело. Мы подходим к культурному центру, огибаем его и направляемся к тому месту, где вчера брат нашел убежище незнакомца под строительными лесами.
«Мы куда идем?» — снова спрашиваю.
Норбер поднимает на меня глаза, переводит дух и наконец отвечает: на стройку, там безопасно.
Шагаем в тишине раннего летнего утра. Все кажется таким умиротворенным, воздух еще хранит ночную свежесть. Невозможно представить, что здесь живет двадцать тысяч человек, а не мы трое. Искренне надеюсь, что не попался на крючок и в утреннем покое не притаилась злоба. Надеюсь, что преследователи нас не видели, что они сдались и убрались отсюда.
До ремонтирующихся домов мы дошли очень быстро. Вот большой участок, огороженный решетками, где складывают стройматериалы и стоят бытовки, наверное, чтобы рабочие могли переодеться и запереть вещи в шкафчике. Удерживаю Норбера за плечо. У них наверняка есть сторож, говорю. Он с улыбкой оборачивается. Вот именно, есть. Подходит к решетке и выдыхает: «Мо». Глазом не успеваю моргнуть, как перед нами возникает сторож. С ним на очень коротком поводке овчарка в наморднике. Человек стоит неподвижно и несколько секунд рассматривает нас. Ну все, хана, думаю я. Сейчас скажет нам проваливать и пригрозит натравить собаку. Против всякого ожидания сторож здоровается с Норбером, отодвигает решетку и жестами показывает: проходите скорее. Протиснувшись в щель, мы по его указанию проскальзываем между бытовками, пока он закрывает за нами на цепь и замок.
Не произнося больше ни слова, сторож отпирает одну бытовку и запускает нас туда. Внутри койка, столик, даже микроволновка и кофеварка. Норбер пожимает сторожу руку, как будто это его старший брат. Тот крепко жмет руку и мне. «Мо, — говорит он, — то есть Мохамед, но лучше Мо». — «Джеф, — глупо говорю я, — то есть Жан-Франсуа». — «Мы похожи», — улыбается он. Затем Норбер представляет ему незнакомца: показывает пальцем и говорит: «Тот самый пришелец». Мо протягивает руку и, нисколько не обескураженный полным отсутствием реакции у «пришельца», берет его белоснежную руку и надолго сжимает ее.
Здесь его не потревожат, до семи часов завтрашнего утра никто сюда не придет, объясняет Мо. Проговаривает еще раз для незнакомца, который так и стоит не шевелясь посреди бытовки. Мо пробует сказать то же самое на арабском, но человек понимает его не лучше французского. Мы выкладываем еду, которую с собой принесли. Норбер, медленно, с расстановкой произнося слова, обещает вернуться завтра утром. Показывает на календаре в мобильнике воскресенье и понедельник. Мо спрашивает, из какой человек страны. Понятия не имеем, отвечаю. Мо присматривается к нему и объявляет, что он родом из Африки. Бурунди, Уганда или Руанда. Очень уж похож на пигмея-альбиноса. Я не понимаю, откуда Норбер знает Мо, меня переполняют вопросы, но задавать их некогда. Объясняю, что человек общается, щелкая языком. Мо закатывает глаза и говорит, что наплевать, откуда этот парень родом. Он человек и заслуживает уважения. Потом Мо божится по-арабски, я только имя Аллаха и могу разобрать, и Норбер благодарит его за помощь. Мы по очереди пожимаем руку незнакомцу и прощаемся. Мо уверяет нас, что регулярно будет заходить и проверять, как он там. Работы у него немного, иногда его нанимают смотреть за стройкой, а то вдруг кто-нибудь захочет увести бетономешалку или дети попытаются пролезть, чтобы поиграть, но сейчас здесь только Руф, который гоняется за кошками. Услыхав свое имя, Руф поднимает голову — он лежит
