Невозвратный билет - Маша Трауб
– Поэтому у вас нет детей?
– Не знаю, может, и поэтому.
Маруся задумчиво кивнула, сделав какие-то выводы.
Госуслуги опять прислали напоминание, что я должна поменять паспорт. Банк тоже требовал обновления данных. Все как сговорились. Школьный бухгалтер прислала ссылку на штраф, который мне грозит в случае несвоевременной смены документа. А организаторы конференции прислали угрожающе-вежливое письмо, в котором сообщалось, что меня могут зарегистрировать до такого-то числа и строго по паспорту. Коллега спрашивала, каким поездом поедем на конференцию – хорошо бы взять билеты коллективно, в один вагон. В подъезде все еще невыносимо пахло лилиями и стухшими розами – мой букет консьержка заботливо подрезала и убирала лишь совсем увядшие цветы.
– Давайте его уже выбросим, – каждое утро умоляла я. – Запах как на кладбище!
– Ой, ну что вы такое говорите! – возмущалась консьержка. – Рука не поднимается такую красоту выбросить!
Каждый день звонила Настя и сообщала, что я должна закрыть гештальт.
– Насть, у меня нет гештальтов, и я ничего не должна закрывать, – устало отвечала я.
Но не это все стало решающим. Вдруг отличился Степан.
– У меня для тебя подарок, – объявил он.
– По какому случаю? – уточнила я. Надо было проверить тетради и подобрать для восьмиклассников контрольный диктант, от которого они не впадут в глубокую кому на третьем предложении.
– Поздравляю с днем рождения! – объявил Степан.
– Спасибо, конечно. Но вроде бы уже прошел, – ответила я.
Степан помнил, когда родился Киссинджер, в каком году тот стал госсекретарем США. Мой супруг мог назвать день и месяц события, обозначенного в мемуарах политического деятеля, но ни разу за все годы не поздравил меня вовремя. Я к этому привыкла и не обижалась.
– Да? Разве? – удивился Степан. – Прости, пожалуйста. Но посмотри почту. Я туда отправил подарок.
Я открыла ноутбук и почту. Еще пять сочинений от одиннадцатиклассников. Спасибо, что прислали, называется. Вовремя, конечно, сдать нельзя. Ну хоть не голосовым сообщением зачитали, как уже случалось. Мои ученики уяснили, что я терпеть не могу голосовые сообщения и не слушаю их. Исключение делаю только для Пети. Он поступает в театральный, и это тот случай, когда человек может телефонный справочник прочесть как увлекательный детектив. Петя часто присылал мне записанные стихи и прозу, чтобы я сделала нужные смысловые акценты.
– Прости, это? – спросила я у Степана, показывая ссылку.
– Да, туда придут результаты, – ответил муж, вручая мне небольшой пакет.
– Не понимаю, что это?
– Тест на анализ ДНК. Ты можешь узнать свое происхождение. Откуда твои предки, где они жили. В процентном соотношении. Ты же этого хотела? – Степан стоял очень гордый своим подарком. – Возможно, найдешь и других родственников.
– Спасибо, это прекрасный подарок, – ответила я, не понимая, что делать с пакетом и ссылкой. Если уж я и хотела узнать историю своей семьи, то точно не в процентах. Из родственников меня интересовал только один – мой отец. Не то чтобы я мечтала найти четвероюродную сестру. Ну узнаю я, допустим, что во мне есть два процента татарской крови или пять процентов еврейской. И еще десять процентов будут указывать на выходцев из Украины или стран Балтии. И что мне делать с этим знанием? Ничего. Вряд ли это изменит мою жизнь.
Да, я считала себя счастливым человеком в глобальном смысле слова. У меня было любимое дело и дети, с которыми мне общаться интереснее, чем со взрослыми. Я бы с радостью завела собаку или кошку, поняв наконец, кто я – кошатница или собачница, но Степан утверждал, что у него аллергия на шерсть. Мне не хотелось выяснять, на какую именно. Зато Нюся Степанова завела в кабинете биологии крыс для исследовательского проекта. Она кормила их разными кормами, решив изучить, как питание влияет на рост и развитие домашних питомцев. Крыс было трое – Ваня, Веня и Вова. Почему все мальчики? Так решила Нюся. Ей были важны график и качество питания, а не половая принадлежность. Крысы переехали в мой кабинет, поскольку пятиклашки, особенно девочки, заходящие в кабинет биологии, начинали визжать при виде крыс. Те отвлекались от питания, забиваясь в угол клетки, и срывали Нюсе проект. Я вела русский язык и литературу только у старшеклассников, которые на крыс реагировали спокойно. Даже забегали на переменах их покормить. Когда занемог Веня, мои одиннадцатиклассники бегали с ним в ветеринарную клинику. Потом в классе поселился мадагаскарский таракан Гоша, которого Нюся завела дома, уже для души, а не для проекта. Но Нюсина мама не захотела жить с тараканом, и моя ученица со слезами принесла его в школу.
– Анна Ивановна, пожалуйста, можно Гоша побудет у вас? – просила Нюся.
– Можно, но только пообещай, что не принесешь в класс змею. Я не готова ее кормить Ваней, Веней и Вовой. Они мне уже как родные!
– Анна Ивановна, вы самая лучшая! – расплакалась Нюся.
Так что недостатка в домашних питомцах у меня тоже не было.
Настя же, еще одна моя любимая ученица, попросила разрешения принести в класс цветы в горшках.
– Дома уже ставить некуда, – объяснила она.
– Настюш, пожалуйста, у меня и дома-то цветов нет. Они сразу засыхают. – Я попыталась найти отговорку. – И запахи… Сама знаешь, у многих аллергия на цветение…
– Анна Ивановна, мои не такие! – воскликнула Настя.
На следующий день в классе появились горшок с ростком алое и кадка с лимоном. Лимон, правда, представлял собой чахлую веточку. А спустя полгода в мой кабинет можно было
