Максим Горький - Том 12. Пьесы 1908-1915
Елена (Вуколу, мягко). Надо ли, чтобы он чувствовал себя чужим среди нас?
Вукол. Ба! Мы с ним друзья почти… Вы уж очень… тонко!
Елена (улыбаясь). А вы не слишком ли просто относитесь к нему?
Вукол. Это — не я! Это вон кто дразнит его всегда.
(Елена не спеша идёт к Самоквасову.)
Вукол. Вот, я получил выговор из-за вас. (Зина молчит.) Что, как ваш больной?
Зина (сердито). Ведь вам неинтересно это?
Вукол. Почему?
Зина. Потому, что вы человек холодный, чёрствый.
Вукол (удивлённо). Вот тебе раз!
Зина (несколько сконфужена своей выходкой). Вам скучно жить, и вы…
Вукол. Милое моё дитя! В мои годы всем живётся невесело, но это в порядке вещей, а вот что вам в двадцать лет скучно…
3ина. Мне не скучно, а у меня устали нервы!
Вукол. Тоже непохвально.
Зина (раздражаясь). Вы не понимаете… убить так много сил и два года времени на борьбу за свободу человека, измучить мать, и… и вот он изломан, полумёртв… Испытали ли вы это в двадцать лет?.. (Потехин идёт.) Испытали?
Вукол. Гм…
Зина (доктору). Ну, что?
Потехин. Спит. Температура упала… Это кто там ходит?
Зина. Елена и Самоквасов.
Потехин (безразлично). А батька, по обыкновению, злил вас?
Зина. Я, кажется, была невежлива с ним.
Вукол (успокоительно). Э, не беспокойтесь этим… нервы у меня не очень чуткие. (Отходя.) Мирон, пора идти!
Потехин (тихо). Отец иногда бывает тяжёл для собеседника.
Зина. Мне кажется, что все люди играют роли. Он — мизантропа.
Потехин (прислушиваясь к голосу Елены). Фамилия у него весёлая — Потехин, а человек он — скучный.
Самоквасов. Такой жизни я не понимаю!
Потехин (усмехаясь). Однако в старину прозвища не зря давали.
Елена. Немножко доброго внимания друг к другу, и всё станет понятным.
Мастаков (идёт). Ну, что же? Перепела или философия? (Жене.) Иду! Ты не беспокойся!
Елена (удивлена). О чём?
Самоквасов. Ну-с, пошли!
Мастаков (неловко). Как — о чём? Обо мне, конечно! (Целует руку.) До свиданья!
Елена. До рассвета?
Мастаков. Да.
(Все трое идут направо. Елена, словно смущённая лаской мужа, тихо опускает руку, глядя на неё со странной улыбкой. Потехин, дымя сигарой, следит за игрой её лица. Задумчиво покачиваясь на стуле, Зина тихонько напевает что-то печальное. Издали долетает смех Мастакова.)
Потехин. Славная ночь. Тепло как…
Елена. Да. Хорошо.
Потехин (глухо). Я третью ночь сплю на воздухе… на террасе под окном…
Елена. Комары не кусают?
Потехин. Нет. (Вздохнул, оглянулся.)
(Саша мелькает среди деревьев, всё время следя за Еленой. Её не замечают.)
Зина (не вставая). Пойду домой. Лень идти. А — надобно…
Елена. Хочешь, мы с доктором проводим тебя?
Зина (позёвывая). Если вы хотите… не трудно вам…
Потехин (живо, неловко). Что вы! Приятно… мне, конечно…
Зина. Вот неожиданный взрыв любезности!
Потехин. Какая же тут любезность? Просто спать не хочется.
Зина (кланяясь). Да? Извините мне ошибку…
Елена (улыбаясь). Бедный доктор, он даже покраснел. А знаете, этот Самоквасов интересный человек… Ему среди нас неловко…
Потехин. У него есть что-то общее с моим отцом.
Зина (насмешливо). Скучают оба. Ничего не делают и скучают. От скуки думают о сложных вопросах…
Елена. Мы все, Зина, скучные немножко. И всё от скуки думаем.
Потехин. На даче — отдыхают… Отдых сам по себе повеселее занятие.
(Они ушли. Саша убирает посуду со стола, взяла в руки ключи, перчатку, с отвращением швырнула их на стол, побежала вслед за Еленой и кричит.)
Саша. Елена Николаевна! На минуту… воротитесь… (Скрывается за деревьями и вскоре выходит вместе с Еленой, говоря ей торопливо, со слезами и обидой в голосе.) Простите меня… я вас люблю, но я лучше уйду… мне тяжело…
Елена (стараясь скрыть тревогу). Что такое? Говорите прямо, Саша… вас обидел кто-то?
Саша. Ах, нет… я не знаю, как это сказать… Вы научили меня смотреть на Константина Лукича так хорошо… и вот… я боюсь сказать…
Елена. Меня боитесь?
Саша (подбежав к столу, схватила ключи и бросила их к ногам Елены). Видите? Это она… это её ключи… она забыла их здесь…
Елена (глухо). Нет. Неправда. Это я принесла их. Я нашла на дороге…
Саша (подавленная, тихо). Всё равно. Она была здесь… они целовались… мне стыдно сказать, что я видела… они…
Елена (прислонясь к дереву, выпрямилась и говорит тихо, с гневом и гордостью). Ступайте прочь! Между мною и моим мужем вы, девчонка… как вы смеете? Ложь!
Саша (умоляя). Это не ложь… вы же знаете! Ведь вы знаете!..
Елена. Я ничего не хочу знать… идите!
Саша (опустясь на стул, плачет). Господи боже мой… Господи!
Елена (несколько секунд смотрит на неё, подходит и кладёт руку на голову ей). Простите меня, Саша… это я от стыда… от слабости… Я знаю, простите… Мне ударило в голову, и я немного обезумела… Это глупо — гордость перед вами…
Саша. Что это, господи? Зачем он? Разве она лучше вас? Такой хороший человек…
Елена. Будем молчать об этом… что тут скажешь, что? Как нехорошо, что я обидела вас…
Саша. Ах, вы никого не обидели! Вас обидели!
Елена. Мне трудно верить… не хотелось убедиться…
Саша. Ведь не могла я не сказать вам…
Елена. Да, милая девочка…
Саша (тоскуя). Зачем это он сделал?
Елена. Не будем говорить об этом… Я несколько… растерялась…
Саша. Вы — видели! Отчего вы не помешали им?..
Елена. Я? Оставим это, Саша… Не могу говорить… дайте мне воды… и шаль.
(Саша быстро ушла. Елена ходит, как слепая, и говорит тихонько.)
Елена. Ты ведь ждала этого… что же? Ты знала, да…
(Слышен тихий свист — она выпрямилась и сурово смотрит встречу звука. Из-за деревьев выходит Мастаков, быстро подходя к жене, он говорит ласково и радостно.)
Мастаков. Гуляешь? Одна? Чудесно! Давай посидим, я немножко устал. (Елена делает движение в сторону от него, он не замечает.) Я убежал от них, не могу. Один всюду видит злые козни Германии, другой — изнемогает от желания сказать что-то значительное, оригинальное… оба они — маньяки, и — чёрт их побери! (Взял за руку и ведёт жену к скамье, не замечая её слабых сопротивлений.) Шёл полем и думал о тебе…
Елена (тихо). Обо мне? Да?
Мастаков. О том, какая ты хорошая.
Елена. Послушай, не надо…
Мастаков. Почему? Нет, надо! Иногда мне хочется осыпать тебя всеми нежными словами, какие знаю…
Елена (заглядывая в лицо ему, со страхом). Зачем ты говоришь это?
Мастаков. Мне так хочется, и ты не мешай!
Елена (тревожно). Ты хочешь сказать что-то? Да? Подожди… прошу тебя! Или нет — лучше скажи… говори скорее!
Мастаков (играя её пальцами). Конечно, я буду говорить. Я тебя люблю, видишь ли, такой хорошей, спокойной любовью… как мать, люблю я тебя иногда, хотя ты одних лет со мной… Это — странно? Это — правда, Лена!
Елена (готовая к удару). Да… ну, что же?
Мастаков. Сядь, а я лягу и положу голову на колени тебе…
Елена (бессильно опускаясь на скамью). Подожди… я помогу тебе сказать…
Мастаков. Ничего, не беспокойся, мне хорошо. Кто это топает?
(Саша изумлённо останавливается со стаканом воды, в руках.)
Елена. Саша… Дайте, пожалуйста… идите!
Мастаков. Превосходная девушка эта Саша! Изящная, умненькая и точно фарфоровая. Ты прекрасно сделала, поставив её близко к себе… у неё так быстро растёт сознание своего достоинства, — а это драгоценно! Мне хочется говорить ласковые слова всему миру, я чувствую себя страшно богатым… Ты капаешь на лицо мне, Елена, точно слёзы падают…
