Почтовая открытка - Анна Берест
Эфраим, как и большинство французских евреев, не догадывается, к чему все идет.
«Польша не Франция», — твердит он жене.
В конце учебного года странная война заканчивается. Экзамены переносятся или отменяются. Девочки не знают, каким образом получат дипломы. Эфраим узнает из газеты, что немцы в Париже, — необычное чувство опасности, одновременно далекой и близкой. Первые бомбардировки. Двадцать третьего июня 1940 года Гитлер решает посетить Париж вместе со своим личным архитектором Шпеером, французская столица должна вдохновить его для реализации проекта Welthauptstadt Germania, то есть «Столица мира Германия». Адольф Гитлер желает сделать Берлин образцовым городом, воспроизводящим главные памятники Европы в масштабе, в десятки раз превосходящем исходные сооружения, в том числе Елисейские Поля и Триумфальную арку. Любимый памятник фюрера — оперный театр Гарнье с его необарочной архитектурой: «Самая красивая лестница в мире! Когда дамы в роскошных платьях спускаются по ней, минуя две шеренги офицерских мундиров… Герр Шпеер, нам надо построить нечто подобное!»
Не все немцы относятся к переезду во Францию с таким же энтузиазмом, как Гитлер. Солдаты оккупационных войск должны покинуть свои дома, родину, оставить жен и детей. Нацистское пропагандистское ведомство разворачивает масштабную рекламную кампанию. Главное — пропагандировать французское качество жизни. Поговорка на идиш беззастенчиво обращается в нацистский лозунг: «Glücklich wie Gott in Frankreich» — «Счастлив, как Бог во Франции».
Рабиновичи не возвращаются в Париж даже после капитуляции Франции и объявления перемирия двадцать второго июня 1940 года. Многие едут подальше от немцев на запад, и семья на несколько недель селится в Бретани, в местечке Ле-Фауэт близ Сен-Бриё. Поначалу девочек удивляет запах водорослей, соли и ламинарии на подступах к пляжу. Потом они привыкают. Однажды утром море уходит — оно отступает насколько хватает глаз. Девочки в жизни не видели ничего подобного и застывают в молчании на несколько минут.
— Море тоже прячется от страха, — говорит Ноэми.
Несколько дней не выходят газеты. Оккупация Парижа кажется чем-то нереальным, особенно когда ты сидишь на пляже и наслаждаешься последними солнечными днями. Закрыть глаза. Обратить лицо к морю. Плеск волн и гомон детей, которые строят замки из песка. В последние августовские дни как никогда кажется, что минуты счастья уже никогда не вернутся. Беззаботные дни, бесцельные минуты. И неприятное чувство, что эти дни — последние, что все, что было пережито, уже пропало.
Глава 19
Начало учебного года. По указке Берлина Франция переходит на немецкое время. Администрация всех компаний и учреждений должна передвинуть стрелки на час вперед, возникает путаница, особенно при пересадке с одного поезда на другой. На письмах ставится дополнительный штамп Германской империи: Deutsches Reich, а на здании Законодательного собрания вывешена свастика. Школы реквизированы, введен комендантский час с 21:00 до 6:00, уличное освещение в ночное время отключается, а товары продаются только по талонам. Гражданские лица обязаны затягивать все окна черной тканью или замазывать краской: это маскировка, чтобы самолеты союзников не увидели города. Немецкие солдаты ходят по домам и проверяют. Дни становятся короче. Петен — глава французского государства. Он начинает проводить политику национального обновления и подписывает первый закон о статусе евреев. Это отправная точка. Первый немецкий приказ — от двадцать седьмого сентября 1940 года, последовавший за ним закон — от третьего октября. Позже, резюмируя ситуацию, Мириам напишет: «Все смешалось в один день».
В этой катастрофе парадоксальным образом соединяются неторопливость и жестокость. Все оглядываются назад и удивляются, почему не действовали раньше, когда еще было полно времени. Ломают голову: почему они были так беспечны? Но слишком поздно. По закону от третьего октября 1940 года, евреем считается любое лицо, родившееся от трех дедушек и бабушек еврейской расы или от двух дедушек и бабушек одной и той же расы, если их супруг или супруга — евреи. По нему евреям запрещается работать в бюджетной сфере. Евреи-учителя, военнослужащие, чиновники и работники местной администрации подлежат увольнению. Евреям также запрещается печататься в прессе. И работать в сфере досуга и развлечений: в театре, кино, на радио.
— Был же еще список запрещенных авторов?
— Конечно! Так называемый «список Отто», по имени немецкого посла в Париже Отто Абеца. В нем перечислены произведения, изъятые из продажи в книжных магазинах. В список попали, разумеется, все авторы-евреи, а также коммунисты, неудобные для режима французы, такие как Колетт, Аристид Брюан, Андре Мальро, Луи Арагон, и даже покойники, например Жан де Лафонтен…
Четырнадцатого октября 1940 года Эфраим первым встает на учет в качестве еврея в префектуре города Эврё. Он, Эмма и Жак соответственно получают номера 1,2 и 3 в журнале регистрации — это брошюрованные листы писчей бумаги крупного формата в мелкую клетку. Поскольку Эфаим так и не получил французское гражданство, семья зарегистрирована как «иностранные евреи». А ведь они живут во Франции уже более десяти лет. Эфраим надеется, что французские власти когда-нибудь вспомнят о его законопослушности. Он должен назвать имя и род занятий, и в этом проблема. Немецкие указы запрещают евреям работать предпринимателями, директорами и управляющими. Поэтому Эфраим не может сказать правду: что он руководит небольшой инженерной фирмой. Однако ему не хочется объявлять себя безработным. Приходится кривить душой и наугад выбирать профессию из списка разрешенных. Эфраим, так ненавидевший фермерскую жизнь в Палестине, указывает: «земледелец». Он приписывает на полях, что гордится теми, кто воевал в 1939–1940 годах против Германии, и ставит две подписи. Дочерей эта позиция отца смущает. Его патриотический жест кажется им нелепым: «Думаешь, этот журнал регистрации прочтет сам Петен?»
Они отказываются идти на перепись. Эфраим сердится: неужели дочки не понимают, какой опасности себя подвергают. Эмма в смятении. Она умоляет дочерей подчиниться приказу. Через четыре дня, восемнадцатого октября 1940 года, обе девочки все же идут в префектуру и скрепя сердце расписываются в журнале регистрации. Они заявляют, что не исповедуют никакой религии, и получают номера 51 и 52. Префектура выдает им новые удостоверения личности, в которых вписано слово «еврей». Удостоверения выданы префектурой Эврё 15 ноября 1940 года, № 40 АК 87 577.
Эммануил все еще питает надежды на отъезд в Америку. Только надо собрать денег на путешествие
