Театр ужасов - Андрей Вячеславович Иванов
Костя сказал, что «романтик» финансировал сочувствовавшую русским партию, и те не оставались перед ним в долгу. При необходимости он мог потянуть за ниточку и его, казалось бы, невозможные замыслы решались в считаные дни.
– И это здорово, – сказал Константин, встал, прошелся: – Вам может показаться это место странным. – Мне так не казалось, но я ничего не сказал, уловив по тону и взятому ритму начало длинной речи, решил промолчать, дать человеку высказаться. – Я давно понял, что живу в другом темпе. Не хочу поспевать за всеми. Меня не интересует история, меня интересует человек, историческая личность. Кто он? Откуда берется? Где происходит история? Где она зарождается? В человеке? В массах? Нет. Я не согласен с нашими классиками, я давно подозреваю неладное: история – это самостоятельная сила, как радиация. У истории есть много инструментов. Слава, известность. На самом деле, далеко не все к этому инструменту тянутся. Все хотят быть известными, но, подойдя поближе, что они видят? Слава – это громадный трамплин. Хочешь прославиться – прыгай! Начинают влезать. Не все. Некоторые. Единицы доползают до верха. Вы прыгали на лыжах с трамплина? Я тоже не прыгал, но представляю. Смотрю и ужасаюсь. Вот когда человек летит, он уже не такой, как все. Он где-то между человеком и птицей. Он видит мир с высоты своего полета. Чем выше взлетел, тем больше увидел. И пока он так летит, его облучает история. Слава и есть лучевая болезнь истории. Человеку, который отважился прыгнуть с трамплина, носить ее на своих плечах, быть исторической личностью. А другим – смотреть и скрипеть зубами. – Он саркастически посмеялся. – Эстония такая маленькая, такая компактная. Многие жалуются на то, что мы живем в маленькой и никому не известной стране, переживают из-за этого, не понимая великого преимущества в том, что живут в такой удобной для самых различных экспериментов стране. Ох, как легко мы бы могли прославиться на весь мир, сделать так, чтобы о нас во всем мире услышали! Посмотрели бы на нас и сказали: а вот в Эстонии вон как. И всем там хорошо, а почему бы и нам не сделать, как сделали в Эстонии? Что, и весь мир пошел бы за нами… Только вообразите… Мы бы могли создать очень гибкое общество. Мы бы могли не только на бесплатном транспорте в Таллине ездить, у нас мог бы быть Интернет во всем городе бесплатный, и во всей стране мы бы могли использовать «зеленые» автомобили и так далее, и так далее…
Дальше он говорил об истории использования психотропных растений и о происхождении сознания, его несло, а я, совершенно сбитый с толку, почти не слушал его, мне не верилось, что это тот же самый Константин Кравцов, у которого я проходил курс психотерапии; все вокруг мне казалось мистическими декорациями к чему-то большему.
– Все это вам, должно быть, непонятно, – бормотал Костя, зевая, – но это пока что… мы не заявляем открыто… Жить нужно интересно… Очень немногие понимают, что можно изменить мир, а я понимаю. Его можно изменить здесь, в нашей глубинке, в руках у нас психоделический рычаг!..
Но в его руках был всего лишь старомодный диктофон (это было первое появление диктофона, позже он так часто его извлекал, что я перестал на него обращать внимание). Он подумал, подумал, вдруг словно преодолев в себе что-то, включил диктофон и заговорил…
С тех пор как я внезапно прервал терапию (он мне писал, интересовался причинами, он думал, что я был не доволен сеттингом, прислал анкету, – я не удосужился ответить), в его жизни многое изменилось. Несколько лет он работал в Англии врачом-ассистентом в NHS[6] (и не хотел вспоминать об этом – натерпелся: о, бардак, бардак!). После Англии он обосновался в центре, life couching для белых воротничков, тренинг и консультации для амбициозных стартаперов, подушка для суеверных дамочек. Кругом были люди, которым нужна была помощь, они бродили в поисках стены, о которую хотели разбиться. Им нужна была победа, чтобы испытать поражение; они хотели взлететь, чтобы вылететь в трубу.
– Люди так и ищут неприятности. В подсознании они грезят расшибиться, дать маху и прогореть. Они хотят все потерять, чтобы снять с себя всякую ответственность. Вести дело очень непросто. Люди слишком много на себя взваливают, не могут вытянуть, начинают искать, как бы выйти из затруднительного положения, не теряя лица. Их воображение предлагает им модели всевозможных проблемных ситуаций. Подсознание их выплескивает в реальность. Субъект бросается в омут с головой. Занавес. Как это происходит? Очень просто. Вы видите довольно успешных богатых людей, которые однажды принимают необдуманные или нелогичные решения. Потому что стремятся к саморазрушению, не отдавая себе в этом отчета. Выброситься в окно – стыдно и страшно, и это слишком здесь, слишком реально. Человек – существо хитрое. Оно самого себя обманет. Устроит себе инфаркт от передоза виагрой. Самое то.
Своих клиентов он видел насквозь и мог наперед сказать, что их ждало; он стремился предупредить сбои, погасить деструктивные тенденции; он приучал своих клиентов мыслить конструктивно даже во сне. Проходил с ними отмели и скалы, находил в них слепые и болезненные зоны, нажимал на скрытые кнопки. На некоторое время починенные автоматы уходили в плавание, а потом возвращались, потрепанные жизнью, им требовалась починка, и Костя, как терпеливый механик, вправлял им нервы, латал психотравмы. И быстро забыл, что такое настоящий человек, что такое обычные человеческие проблемы. У него был лофт в большом торговом комплексе, и все находилось под рукой – спустился в лифте, и ты в супермаркете, прошелся по светлым коридорам, зашел в парикмахерскую, посидел в кинотеатре, выпил чаю в кафе, посмотрел, как люди гуляют по бутикам, и кажется тебе, будто ты куда-то съездил, где-то побывал. Он отдыхал в тайском
