Европад - Любовь Зиновьевна Аксенова
Эля выписывала две немецкие газеты. Солидную «Berliner Morgenpost» и бульварную «BZ». Газеты скапливались на тумбочке. Каждая в десятки страниц, не только читать, просто полистать не всегда хватало времени. Но профессия обязывает. Как говорят более завлекательно французы, noblesse oblige. Вытащила цветную «BZ» с очередным убийством на первой странице — где их журналисты откапывают в тихом Берлине?
— Пойду положу, что ли?
Голос Эли звучал неуверенно. Ей хотелось, чтобы решение принимали другие, а она была бы лишь послушной исполнительницей. Alter ego рыдало: «Так удобно и приятно спрятаться за спину мужчины, хоть на минуту почувствовать себя маленькой девочкой! Был бы Алекс рядом, мы бы ему наперекор и слова больше не сказали!»
Эля спустилась на улицу. Дело шло к вечеру, вокруг пустыня. Вернувшиеся с работы немцы уже выпили вечерний кофе и прильнули к телевизорам. Где-то вдалеке фрау выгуливала собачку. Все как всегда. Открыла машину, сунула газету под заднее стекло. Отошла, глянула. Вроде видно хорошо. Волна раздражения поднималась изнутри, подкатывала к голове: «Откуда берутся такие мерзавцы? Кажется, попадись они сейчас, руки-ноги поотрываю!»
Бессильная злость — плохой советчик. Эля снова открыла машину, поправила газету — теперь она и слепому будет видна, — уныло потащилась домой.
Не прошло и трех часов, как новое послание красовалось на экране.
«Газету видели. Получите фото. Остальная информация — только за деньги. Капусту положите в фирменный пластиковый мешок магазина Aldi. Госпожа Либман должна дважды проехать с ним на метро от Шпандау до Рудова. К ней подойдут со словами: «Привет от Алекса!» После получения денег через день по почте придет информация. Встреча должна состояться в четверг, двадцатого. Время поездки сообщим дополнительно».
В приложении к тексту была фотография Алекса на теннисном корте. Вытянув руку с ракеткой в стремительном движении, он пытался отразить сильный удар соперника. Было видно, что Алекс в прекрасном настроении. Весь в борьбе, в стремлении победить. То ли мастер снимал, то ли любитель подгадал выигрышный момент.
Эле стало плохо. Она села, вытащила таблетку валерьянки, проглотила. «Сейчас задохнусь!» — запищало под ложечкой.
— Ты посмотри, у него на руке часы. Мой подарок!
— Вот видишь!
— Где снято, когда?
— Спроси что-нибудь полегче! Хотя что здесь на заднем плане?
Разглядывали, притащили лупу, выискивали детали. За сеткой, ограждающей корт, удалось различить кусочек пальмы и две-три фигуры. Если это Испания, отель «Дельфин», мало о чем говорит. Вот если позже, другое дело.
— Совсем голова кругом идет! Что делать? Денег таких нет, да и отдавать нелепо. Это может быть обыкновенный розыгрыш или мошенничество. Сколько раз меня в жизни нагревали! — Эля снова взялась за коньяк. В глаза серебром плеснуло любимое зеркало. Один осколочек попал в фужер. Эля не стала пить, вылила в раковину. Обняла ее и навзрыд заплакала. «Боже! Почему я такая несчастная?»
Дмитрий, воспользовавшись моментом, улизнул.
До двадцатого оставалось всего ничего. «Странно, — думал он, — в ее письме та же дата, что в моем! Может, оба писал Алекс?» Пивоваров не сомневался: надо тянуть время. «Но что делать с Элей? Совсем сопьется, бедняга! Впрочем, не до нее».
ГЛАВА 13
УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ
Эля дописала статью и задумалась. Весь сегодняшний день, 19 сентября, она провела за компьютером. Пока работала, полностью погружалась в материал. Было не так тяжело.
Дмитрий больше не объявлялся. «Значит, не достал денег». Что делать с вымогателями, Эля не знала. Они явно чего-то ожидали, не торопились назначить время. Будто догадывались, что денег у Эли нет.
Позвонила подруге. Дина, несмотря на катастрофическую, как казалось Эле, ситуацию, была настроена оптимистично. Тоненькой свечечкой затеплилась надежда.
— Чует мое сердце, Алекс не погиб, — убеждала Дина. — Куда-то уехал, нормально живет. Никто его не похищал, не третировал. Стечение обстоятельств.
— А я? Как он мог исчезнуть, пропасть, мне ничего не сообщить? У нас была простая размолвка. Он не из тех людей, которые мучают женщину из-за пустяков. Неужели он не понимает, что от этой неопределенности крыша едет?
— Может, проверяет тебя? Ждет, как ты себя поведешь. Женитьба для мужчин, особенно сорокалетних, — дело серьезное, даже страшное. Сама говоришь, сказала ему «или — или». Он не готов. Может, не чувствует твоего горя. Или просто трусит: сбежал от тебя, не знает, как быть. В Испании понял: обратной дороги в ваших отношениях не будет, надо принимать решение. Терять тебя не хочет, жениться не готов. Ждет, когда время расставит все по местам…
— Но работа? Что он скажет начальству? Незаменимых нет.
— А если ему давно что-то выгодное подвернулось и теперь он только нашел удобный случай обрубить концы? Могли дела потребовать, чтобы он сменил место жительства, стал инкогнито, исчез из поля зрения друзей и врагов. Или полиции? Он в Берлине когда возник?
— Года два назад.
— А до этого где был?
— Не знаю. Толком не знаю, — застенчиво поправилась Эля. — Жил в Нью-Йорке, Москве, кажется, в Лондоне, Бонне. Он только с виду такой пушистый. Что у него в душе — одному Богу известно. Я даже не смогла выяснить, был ли женат, есть ли дети. В Берлине, знаю, нет, об остальном не выпытаешь. Да и вообще, пять месяцев он в отъезде, потом
