Шломо Вульф - Убежище
Нам очень хорошо и на берегу, и в каюте, где мы водку пили, и на обратном пути, и на моей двуспальной кровати с двумя наконец подушками, и с Ариной в саду -- она совсем в другом настроении, помолодевшая и такая счастливая, что я и не ожидала. Ну, подружились мы с ней, ну сын вроде остепенился, ну девушку себе завел, но чтобы так без конца по любому поводу молодо хохотать!.. Но я и сама на какое-то время избавилась от всех тревожных мыслей.
***
Увы, только до следующего утра. Полюбив с первого взгляда "наш" бот, я начала утро с пробежки в купальнике к близкому берегу, плавания к боту и ныряния с него. В то субботнее утро Коля еще спал во время моей зарядки, а на самом берегу, на скамейке чужой лодки сидела блондинка, лицо которой показалось мне знакомым, хотя я точно эту женщину видела впервые. На вид ей было далеко за тридцать. Лицо, как говорится в романах, со следами страстей и пороков. Она молча наблюдала, как я выхожу из воды, отжимаю волосы и вытираюсь полотенцем. "Сядь, Татьяна, - вдруг глухо сказала она, похлопывая рукой по скамейке рядом с собой. -- Поговорить надо..." "О чем?" - я еще была в самом замечательном, даже игривом настроении, хотя эта ночь не оставляла ничего, кроме нарастающего разочарования. Хороший был парень Коля в постели, но я-то знавала куда лучше... "О тебе. О твоей единственной молодой жизни на этой земле..." "Вы -- из КГБ?.." "От-ку-да? -- протянула она и вдруг искренне рассмеялась, обнажив рот, полный золотых, стальных и гнилых зубов. -- Ну, ты даешь! Ты еще и дура к тому же?" Когда она засмеялась, то я уже была совершенно уверена, что знала ее близко и давно, хотя и не могла пока вспомнить, откуда. Я села на скамью напротив нее почти касаясь ногами ее коленей. Отчего-то ее в общем-то довольно стандартный облик показался мне жутким.
"Короче, - разозлилась я, мучительно перебирая в памяти близких знакомых. -- Кончай, подруга, придуриваться и говори, чего надо. Я замерзла." "Я -- Ольга, - сказала она веско. -- Я Николеньку три года ждала из заключения. Я тебе его без боя не отдам, шалава!" Она достала из сумочки настоящий бандитский нож и положила его лезвием на мое мокрое бедро острием к плавкам так, что одним ее движением я была бы искалечена как женщина. Я взрогнула от холодного металла на моей коже и замерла с идиотским выражением лица. "У нас не шутят, - снова обнажила она свой музей металлов на помойке. -- Съезжай с квартиры и больше чтоб я тебя с Николаем не видела. Не только на его боте, а вообще на этом берегу. А то ты узнаешь, что такое замерзнуть тут навеки." Она продвинула лезвие и чуть кольнула меня. На плавках выступила кровь. Потом встала, спрятала нож в сумочку, снова неуловимым движением стремительно вынула его, помелькала перед моим лицом и стала отступать задом.
Боится, вдруг поняла я. Знает, что я самбистка и - боится.
Собрав всю свою волю, я подавила свой страх, но, сделав вид, что слаба в коленках, выкарабкалась кое-как из лодки и пошла за ней к дому. Что-то в моем лице вдруг показалось ей подозрительным. Она лихорадочно сунула руку в сумочку, но было поздно -- я уже летела на нее, поворачиваясь в воздухе на спину с опорой на руки, чтобы сделать "рычаг" - зацепить ее лодыжку одной ногой, а второй сильно толкнуть ту же ногу выше колена, используя инерцию горизонтального полета.
Зловещая блондинка с размаху села на тропинку, ошеломленно глядя на меня, сжимая в руке сумочку. Не теряя инициативы, я тут же навалилась на нее и стала молча выкручивать ей кисть. Она глухо зарычала басом и сдалась.
Теперь я победно стояла, держа в руках ее оружие, а она сидела на земле, жалко и заискивающе улыбаясь. Кровь стекала по моему бедру, и она решила, что сейчас ее будут "мочить" - ее же "пером". Конечно, резать ее я и не собиралась, хотя смазать по разномастной ухмылке так и тянуло. Но когда ее вытаращенные на меня выцветшие голубые глаза заполнились слезами, хлынувшими на пунцовые щеки, и она стала вытирать лицо тылом вывернутой ладони, шмыгая вертящимся носом, я так испугалась, как будто на меня снова нацелен нож в самое главное место.
Это плакала я! Постаревшая, потасканная и спившаяся Таня Смирнова в каком-то другом измерении и с иной биографией. Вот почему она мне сразу показалась знакомой -- это лицо, глаза, даже улыбку я видела в зеркале каждое утро! Ужас отразился и на ее лице -- очевидно, та же мысль одновременно пришла и ей в голову.
Перед ней стояла Ольга пятнадцатилетней давности, еще гладкотелая, густоволосая и стройная, со своими зубами и с наивными искорками в еще ярких голубых глазах, какие были и у нее самой - до прошедших страшных лет...
Я молча протянула ей сумочку с ножом, пошла к воде и стала промывать ранку. Порезала она меня неглубоко, чуть содрала кожу. Кровь уже не шла. Я вернулась к лодке и села на свое место. Она уже сидела на своем, все еще всхлипывая и утираясь рукавом своей вышитой украинской кофточки, а сумочка валялась на гальке под соседней лодкой.
"Оль, не бери в голову, - сказала я как можно мягче. -- Я бы и без твоих угроз не осталась с Колей. Увы, я люблю другого. Совсем-совсем другого. Коля в сто раз лучше этого моего другого, но он не мой. Я это сразу почувствовала.. Теперь я понимаю, что и он ко мне полез только потому, что мы так странно похожи. Значит, он любит тебя. Мне ли не знать, каково женщине, когда любимый уходит к другой! Я исчезну из вашей жизни уже на следующей неделе. Прости меня, но я не знала, что у вас это так серьезно. Арина, конечно, упоминала о тебе, но мало ли где ночует холостой мужик..." "Холостой! -- сотрясалась она в рыданиях, вертя носом. -- Да мы с ним уже десять лет как муж и жена. У нас трое ребятишек, только они в Воронеже, у моих стариков. Тут им не климат. А как мы с ним любили друг друга, если б ты только знала... Да ты же знаешь, что это за мужик!.." "Знаю, Оля. Хороший парень, но для меня мой..." Господи... "МОЙ"?..
Тут я так разрыдалась и закашлялась, что она стала колотить меня кулаком по спине. Тотчас что-то грохнуло в доме, в окно из моей комнаты, ломая сирень, вылетел Коля в трусах и сбил несчастную свою жену с ног. Я только махала рукой, чтобы его успокоить. Из дома к нам бежала Арина с водой и моими таблетками. Втроем они привели меня в чувство и уложили в мою-нашу постель.
Потом мы все четверо пили чай в саду и откровенно обсуждали наши дела. Ольга расцвела, Арина -- напротив. Я после приступа постарела, Ольга -помолодела. Коля тоже что-то, наконец, заметил и только повторял, глядя то на меня, то на Ольгу: "Надо же!.."
***
Мне уже давно предлагали нечто вроде общежития -- съемную на троих однокомнатную квартирку в Моргородке, за счет завкома, но я все цеплялась за мой Мыс Бурный, где жила как дома. В среду я все подписала и переехала в настоящую квартиру - с ванной и электроплитой, чего у меня сроду не было. Девочки были новые незнакомые, мои ровесницы, довольно милые и тактичные, обе москвички, Вера и Варя, как нарочно, чтобы мне вечно их путать. Попали по распределению, как и я, но на завод.
Начиналась новая жизнь в старом убежище.
***
Впрочем, она скорее продолжалась. Коля позвонил мне на работу в пятницу после обеда и пригласил на бот - поехать на острова. Я тут же созвонилась с моими новыми сожительницами, пригласила Марика и Валю, наших единственных холостяков, и стала морально готовиться к возможным осложнениям с такой грозной Ольгой. Но ничего страшного не произошло. Супруги не отлипали друг от друга в ходовой рубке, пока мы травили анекдоты и хохотали на корме так и не ставшего моим бота с моим именем на борту.
Капитан высадил нас на острове Рейнеке, обещал забрать послезавтра вечером, газанул в чистое июльское небо и тут же свернул за мыс, оставив нас с палатками на изумрудном лугу у самого пролива между островами. Как только мы разбили палатки, парни отправились в крохотный поселок за как всегда забытыми какими-то продуктами. Мы же начали готовить ужин на костре. С острой приправой в виде голода на чистом воздухе это было божественно. Во всяком случае, мужчины нас старательно хвалили.
Как всегда здесь, на широте Сухуми, ночь настала почти мгновенно -- вот кто-то повернул реостат и нет закатного солнца, только звезды над головой. Я поймала одного из таинственных светлячков -- обычный черный жучок с пульсирующим полосатым брюшком. Как только я раскрыла ладонь, он едва слышно затрещал крылышками и полетел зигзагом, какими было пронизано все пространство над лесом. Такие же светящиеся, но совершенно неразличимые на ладони организмы были растворены и в черной воде, когда я, единственная из всех, рискнула поплыть с маской, изумляясь моим ярко светящимся под водой рукам. Все, что шевелилось, немедленно начинало излучать фосфорический зеленоватый свет.
А утро оказалось ясным, с просторным розовым торжественным рассветным небом над островом напротив и с отражением его леса в зеркале пролива. Мальчики уже собрали нам каждой по букету цветов. Уже пахло кофе и из умывальника лилась родниковая вода.
