Kniga-Online.club
» » » » Александр Мелихов - Горбатые атланты, или Новый Дон Кишот

Александр Мелихов - Горбатые атланты, или Новый Дон Кишот

Читать бесплатно Александр Мелихов - Горбатые атланты, или Новый Дон Кишот. Жанр: Русская классическая проза издательство неизвестно, год 2004. Так же читаем полные версии (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте kniga-online.club или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

- Кошмар! А что же родители?!

- Они думали, что у него крыша съехала.

Вообще-то Бобовский парень башковитый и начитанный - тем Шурку и пленил. Когда у Шурки спросишь, читал ли он такую-то книгу, он на мгновение задумывается и отвечает: "Бобовский читал".

- Где же он, твой Бобовский, циклодол раздобыл?

- Ха - это ты его и по рецепту не достанешь. А я у нас в школе за пять минут достану что хочешь. Это чего! Дринч нарочно травкой угощает, а когда подсядут, начинает бабки брать.

- Не понимаю - зачем им травка? Что они, коровы?

- Ха - ничего ты в современной жизни... Курить!

- Наркотик?! И вы это терпите?! Мерзавец какой!..

- Ты, мама, не вздумай еще стучать!

- Так и не рассказывай мне эти гадости! Господи, сколько из-за тебя мерзостей в мою жизнь входит!

- Чего обижаться-то сразу... Страшно далека ты от народа!

Шурка не выносит, когда на него обижаются. Чтобы поскорей прекратить это мучение, он на некоторое время становится шелковым, а убедившись, что прощен, заваливается с книгой - в последнее время его что-то тянет на "потерянное поколение" - ничто так не бодрит, как чужая эстетизированная горечь.

- Слышишь, ставь, давай, будильник на когда положено, - сердито окликает его Аркаша: Шурка любит время от времени ставить будильник на час раньше срока, чтобы проснуться и обрадоваться, что можно спать еще целый час. Гурман!

- Шурик, - вдруг окликает его Наталья, - а если бы мы с папой развелись, ты бы с кем стал жить?

Тишина. Сабуров "ничего не слышит". Шурка оскорбляется до глубины души: "Я бы вообще из дома сбежал! Вы мне по отдельности не нужны!!!".

- Что за шутки, мама... - Аркаша тоже недоволен.

Но Сабуров понимает, что это не просто выходка. А ему-то показалось, что слияние душ в любви к отчизне расплавило жалкий ледок мещанской ревности.

- Иди, раскладывай кресло, - направляясь к вечернему душу, шепотом бросает ему Наталья. - Я спать ложусь.

Ну, и черт с тобой - он первым мириться не полезет. Сегодня он достаточно лебезил, а красться в напряженной тьме к собственному брачному ложу он не станет - скорее Наталья попытается проникнуть на его одноместный монашеский одр. Чтобы отогнать от своего изголовья служебные горести, Наталья принимает снотворное, выдавливая таблетку из прозрачной юрточки на блестящей фольге. Прощается ласково - может, уже и забыла, что у супругов принято спать вместе? "Не забудь меня защемить".

Дверь в их комнату из-за наклонного косяка отходит от него внизу на целый палец и от движения воздуха всю ночь терпеливо побрякивает, что может довести нервного человека до исступления. Поэтому на ночь супруги защемляют в двери газету.

На кухне Сабуров вытряхнул запаршивевшие сухофрукты в ведро и раскрыл стариковский журнал. Пахнуло копотью. И Сабуров вновь почувствовал легкое содрогание: еще эта луковица под окном...

Раздалось шлепанье босых ног.

- Папа, а как вы могли жить при Брежневе? Я-то был еще маленький, а как ты жил?

Заплывший Шуркин глаз смотрел с такой пытливостью, что ерничать не хотелось. Да еще перед копченым дыханием чужой смерти.

- Как я жил - принюхался. Повторял себе: ничто здесь меня не касается - пусть они увешиваются золотом и орденами от когтей до хвоста, называют черное белым, возводят административные пирамиды вместо больниц - они для меня случайные попутчики, а настоящий дом мой - это Достоевский, Пушкин, Манэ, Рембрандт. Но... досуг, даже самый утонченный, не может заменить жизнь - на самом деле мое время поглощалось всевозможной дребеденью, мелкими обидами, мелкими утехами самолюбия... Я хотел быть блестящим дилетантом и, к несчастью, стал им.

- А мама?

- Мама очень связана с конкретными людьми. Ее в самом деле волнует, что у того ребенок кашляет, у другого теща, наоборот, не кашляет, третьего понизили зря, четвертого, наоборот, повысили... Таким, как мама, во все времена найдется дело.

Сабуров каким-то очень отеческим жестом, которого сам же застыдился, взъерошил Шурке волосы.

- Я хотел бы, чтобы ты был таким, как она.

- Нет, - надменно отказался Шурка, начиная переступать на холодном линолеуме. - Я хочу быть таким, как ты. Мама тоже очень хорошая, но... слишком восторженная. А ты, - на Шуркиной морде появляется восхищение и гордость, - всех видишь насквозь!

- Да чтобы видеть в людях хорошее, нужно гораздо больше проницательности, чем видеть плохое!

- Все внизу копошатся, а ты сверху стоишь один и все видишь!

- Оттуда как раз многого не видно. И - там очень одиноко.

- Ерунда! - залихватски взмахивает своей буйной головушкой Шурка, одновременно грея по очереди ступни одной ноги о другую. - А... а если бы... - на Шуркином лице снова появляется озабоченность, - а если бы вы с мамой не познакомились, я мог бы и не родиться?! Тьфу, тьфу, - не дожидаясь ответа, сплевывает он через левое плечо и делает путаные движения правой рукой - пытается креститься.

- Да, - в тон ему выражает сочувствие Сабуров, - каково тебе было бы жить, не родившись!

Шурку ответ приводит в восторг. "Каково тебе было бы жить, не родившись", - повторяет он застенчивым шепотом и от всего сердца желает Сабурову спокойной ночи. Он очень любит процедуры всевозможных приветствий, прощаний и пожеланий, всем непременно машет рукой, пока не скроются из виду. Флибустьер и авантюрист...

А когда шлепанье Шуркиных ног сменяется скрипом пружин, Сабурову почему-то приходит на ум: а вдруг все повернется обратно, и исчезнет так называемая гласность, по поводу которой он считает своей святой обязанностью непрестанно демонстрировать остроумие и скептицизм, дабы никто не подумал, что он не самый умный человек на свете, - и его обдает ужасом. И все же так не хочется быть маленьким, рассуждающим о большом, рассуждающим снизу вверх...

Записки покойника начинались с каких-то разглагольствований о бессмертии, но - смерть придала бы значительности даже Адольфу Павловичу Сидорову (хотя, конечно, не прежде, чем Сабуров лично бросил ком земли на крышку его гроба): Сабуров начал перелистывать эти записки сумасшедшего и наткнулся на групповое фото - не то от природы, не то от старости - в коричневых тонах. Эти люди, явно не нашенского времени, казалось, уже догадывались, при каких обстоятельствах через черт-те сколько лет совершенно посторонний субъект будет пробегать по их лицам праздным взглядом, пытаясь чего-то ради угадать, который из них несколько дней назад погорел такой неприятной одинокой смертью, - этот юный чопорный господин в угловатом воротничке или воспитанный мальчик в матросском костюмчике. Не выдержав их глаз, Сабуров заложил семейное фото в самый конец журнала и продолжал перелистывать страницы все ленивее, пока внезапно не ударила током собственная фамилия - Сабуров.

Он, как выражались в старых романах, едва не протер глаза, но фамилия вспыхивала снова и снова: Сабуров, Сабурова, Сабурову... Он принялся лихорадочно вчитываться, едва не начиная верить, что речь, и вправду, идет о нем, - попадались на глаза обломки его сегодняшних назойливых мыслей. Но нет - это было бы слишком, слишком лестно для него...

Сабуров даже не вздрогнул, когда среди ночной тишины наверху что-то пукнуло и мимо окна пролился короткий ливень мимолетно вспыхнувших на свету осколков, - у жидомасона Игоря Святославовича взорвался самогонный аппарат.

Так говорил Сабуров

"Чем меньше мне остается жить, тем чаще я задумываюсь о бессмертии. И тем больше нахожу его "окрест себя". А юнцом - напротив - всюду видел обреченное смерти: резвящихся детей, собак, деревья в цвету... Но вот я уже на краю могилы, а мир не состарился ни на мгновение: возле меня по-прежнему резвятся и укрепляют во мне жизнь дети, собаки, вскипают цветами деревья - все такие же юные, а может быть, даже и бессмертные, и мне - смертному, еще какому смертному! - трудно на это обижаться: я всю жизнь кормился и сейчас кормлюсь жизненными соками вечно юного мира. Больше того: самое горькое в нашей сегодняшней жизни - утрата веры в вечную обновляемость и бессмертие мира: он может исчезнуть завтра же, и это - впервые от начала времен - не преувеличение...

И все же возможность бессмертия я вижу на каждом шагу: клетки отмирают - организм живет. И может жить и жить без конца, пока сохраняется драгоценное наследственное вещество: стереотип, матрица, с которой могут без конца штамповаться клетки нужной породы, а не случайные уродцы.

Так же и мир: вопреки всем смертям и войнам он может жить и жить без конца, пока цел наследственный стереотип: пока дети похожи на папу с мамой, пока у коз рождаются козлята, а у собак щенки. А вот когда человечьи матери начнут рожать не мышонка, не лягушку, а неведому зверюшку когда распадется стереотип, - вот тогда и наступит полный и окончательный конец света. Наследственный стереотип - это доска, с которой отпечатываются гравюры, и - как ни жаль бумаги и краски - все-таки лучше тысяча смазанных, испорченных оттисков, чем одна царапина на доске: эта царапина изуродует все предбудущие поколения. А с сохранной доски, бог даст, отпечатаем новых картинок всем на загляденье: новеньких и целехоньких, как послевоенные дети у отца, вернувшегося домой без ноги и без глаза, но сохранившего в неприкосновенности наследственное вещество. В нем наше бессмертие, а не в наших бренных телах. Бессмертие не в оттиске, не в бумаге и краске - бренной плоти, а в печатной доске - в стереотипе.

Перейти на страницу:

Александр Мелихов читать все книги автора по порядку

Александр Мелихов - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-online.club.


Горбатые атланты, или Новый Дон Кишот отзывы

Отзывы читателей о книге Горбатые атланты, или Новый Дон Кишот, автор: Александр Мелихов. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор kniga-online.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*