Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин
Григорий. Быстрей Мирцэ только мысль. Он сдох, и душа моя сдохла. Говори твоё дело, Ефим. И давай скорей винка. Только не обмани.
Шаман. Здесь будет колхоз, Григорий. Он хочет забрать моё стадо. Ты угонишь стадо в тундру, к самой Байдарацкой губе. Выберешь для упряжки любых оленей. Они заменят тебе Мирцэ.
Григорий. У тебя есть брат. Он опытный пастух. Почему его не попросишь?
Шаман. Мой брат перестал быть братом. Духи отвергли его. Духи сказали: «Твоим братом станет Григорий Салиндер. Отдай ему Матвейкиных оленей. Напои его винкой. Он будет слушаться тебя. А если предаст, мы поразим его чумой».
Григорий. О! Они так сказали?
Шаман. Да, так. И ещё сказали, что на том свете твоя душа превратится за ослушание в водяную крысу. И будет вечно жить в гнилой болотной воде. Не отступи от своего слова, Григорий!
Григорий. Не отступлю. Давай винка.
Шаман (налив ему стаканчик). Подчинись. Потом я привезу к тебе в стадо целое ведро, два ведра спирта.
Григорий. Ты правда отдашь мне оленей?
Шаман. Я сказал. Я забочусь о своих людях. Ты мой человек.
Григорий. Я твой. И Анфиса твоя. Она тоже погонит со мной оленей.
Шаман. Нет, Анфису оставь здесь. Пускай нянчит твоего сына.
Григорий. Сын привык. Он родился в пути, под снегом.
Шаман. Всё равно оставь. Так будет лучше.
Григорий. Она может сойтись с твоим братом.
Шаман. Этого не случится. Мой брат присох к агитатке.
Григорий. И я к ней присох. Я хочу взять её в жёны.
Шаман. Тебе не позволит Советская власть.
Григорий. Разве я не в состоянии прокормить двух жён?
Шаман. Эта власть запрещает многожёнство. Она разрешает всякие другие грехи: неверие, блуд. А множество запрещает.
Григорий. Я не признаю такую власть.
Шаман. Власть в твоём признании не нуждается. Власть должна сама себя хвалить. А других подчиняет. На то она и власть. А я не запрещаю тебе жить по обычаям наших предков. Если ты можешь иметь двух жён – имей.
Григорий. Значит, агитатка будет моей женой?
Шаман. Возьми её – будет.
Григорий. О Ефим! Ты великий Шаман!
Шаман. Увези её в тундру и там женись. Только без свидётелей увези.
Григорий. Так ладно. Я увезу. Налей ещё один стаканчик.
Шаман. Ты опьянеешь. Потеряешь стадо и учительницу.
Григорий. Я не опьянею. Во мне проснулась медвежья сила.
Шаман наливает. Григорий пьёт, уходит.
Старики у костра.
Матвей. Ты ловко плёл свои сети! Если бы я знал об этом в ту пору!
Ефим. Ты и теперь не знаешь, какие сети плетут против тебя твои правители.
Матвей. Они не плетут. Они действуют в моих интересах.
Ефим (усмехнувшись). Я тоже говорил такие слова. Я говорил даже лучше. Но я был с моим народом. Твои правители разве с тобой? Видел ты их около себя хоть раз? А меня видели все. Я жил и позволял жить другим. Я не отнимал чужое имущество, не стравливал отца с сыном, брата с братом.
Матвей. Ты был справедлив, пока тебя не трогали. А в тот день, когда вернулось твоё стадо...
Ефим. Агитатка замахнулась на мою собственность.
Матвей. Не забывай: треть оленей была моя.
Ефим. Нет! Потому что ты отступил от отцовских обычаев. Ты мыл голову.
Матвей. И ты мыл.
Ефим. Ел пищу, приготовленную её руками.
Матвей. И ты ел.
Ефим. Жалел её. А жила она сначала со мной, потом с Гришкой.
Матвей. Лжёшь, пёс!
Ефим. От пса слышу.
В школе.
Снова звучит тема «Песни Сольвейг». Маша сидит за столом, пишет. Перед ней настольная лампа.
Маша(тихо). Мамочка! Вот я и выбрала часок, чтобы написать тебе снова. Подробного письма не получится. Времени маловато. Надо и учебники детишкам составить, и побеседовать с родителями, которые сами до смешного наивны. Многие из них не желают отдавать детей в школу. Но
