Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин
Матвей. То раньше, а то теперь. (Начинает прибирать.)
Анфиса (наливает воду в тазик). Ой, Матвейка! Не надо! Я со стыда умру! Разве мужское это дело? Сядь, сама приберу.
Маша. Вы наливайте, Анфиса. Уборкой я займусь. Веничка у вас не найдётся?
Анфиса. Веничка? Кто такой веничек?
Маша. Ну, метёлка... из берёзовых веток.
Анфиса. Веток в лесу полно. Зачем ветки в чуме, когда их в лесу полно?
Маша (выходит, вскоре возвращается с пучком лиственных веток). Можно в конце концов и этими. (Метёт.)
Матвей(намыливает голову). Сава! Ах, сава, Анфиса!
Анфиса(озабоченно). Не студёно голове, Матвей-я?
Матвей. Голова моя радуется.
Анфиса. Пускай и моя порадуется вместе с твоей. (Окунает голову в тот же таз.)
Маша. Вы намыльте волосы-то, намыльте! (Помогает ей.)
Анфиса(сердится). Не тронь. Ты чужая. Не тронь! Матвейка намылит.
Матвей(ворчливо). Я бы шею тебе намылил... Зачем Марью Васильевну обижаешь?
Анфиса(испуганно). Не буду, Матвей-я. Если не хочешь, сама намылю.
Матвей (намыливая ей голову). Так-то лучше. Мой давай. Смывай мыло. Всех леммингов в волосах выводи. (Помогает. Сам же, закончив мыть голову, садится на шкуры и надевает на мокрую голову капюшон.)
Маша. Капюшон-то на мокрую голову разве можно? Просуши её сначала. Или – ещё лучше – вытри.
Матвей(вытерев волосы рукавом малицы). Я всё правильно сделал, Мария Васильевна?
Маша. Всё правильно, молодец! Дай-ка я тебя причешу. (Причёсывает.)
Матвей чуть ли не мурлычет от её прикосновения.
У тебя удивительные волосы!
Анфиса. Не трогай! Я сама буду расчёсывать его удивительные волосы. (Отнимает у Маши гребёнку, причёсывает обратной стороной.)
Матвей. Не так, нельма!
Анфиса. Вот уж и нельма. А раньше другие слова говорил. Раньше любил меня шибко. Разве кровь во мне рыбья? Тебе ли не знать, Матвей?
Маша. Не обижайтесь на него, Анфиса. Мужчины все грубияны. (Отводит взгляд в сторону.) Теперь ты её причеши, Матвей.
Матвей. Я лучше тебя причешу. Ведь ты тоже будешь мыть голову?
Маша. Я мыла утром. Но если хочешь...
Матвей. Хочу. Мой.
Маша (наливает кипятку, расплетает волосы). Мои лохмы промыть не просто.
Матвей. У тебя красивые лохмы.
Маша (смеётся, подняв намыленную голову). Эти лохмы называются косами.
Матвей. Всё равно красивые. И сама ты красивая. И лохмы-косы красивые.
Анфиса. А у меня некрасивые, Матвей-я?
Матвей. А у тебя нет кос, Анфиса. И лохмы твои короткие и чёрные, как у меня.
Анфиса (улучив момент, берёт острый нож и, подкравшись к Маше, отхватывает ей косу). Вот! Теперь и у неё нет. И она некрасивая. А эту я себе пристегну.
Матвей. Что ты натворила, гусыня?
Анфиса. Зачем прилип к ней глазами? На меня совсем не смотришь!
Матвей. Дай сюда лохму-косу!
Анфиса (отскочила). Убей – не отдам! Пристегну – на меня смотреть будешь. (И в самом деле, отойдя ещё дальше, пристегнула светлую Машину косу к чёрным своим густющим волосам.)
Маша(расстроенная, чуть не плачет. Но, набравшись мужества, улыбнулась дрожащими губами, отстригла вторую косу). Возьми и эту на память. Ты права, с косами ты ещё лучше. А у меня новые отрастут.
Матвей. Нет, эту я себе возьму.
Однако Анфиса его определила.
Анфиса. Моя-я!
На улице.
Здесь шаман и Григорий.
Шаман. Выпить хочешь, Гришка?
Григорий. О, хочу! Забыться хочу. Душа болит. Мой Мирцэ, ветерок мой вчерашний!
Шаман. Всё по оленям убиваешься?
Григорий. До конца дней убиваться буду. Мирцэ один такой был... Рога как лес, глаза как звёзды. О мой Мирцэ, цветок таёжный! Он мчал меня быстрее ветра, он спал со мною в холодных сугробах, он плодил мне маленьких олешков... Мирцэ, Мирцэ! Где винка?
Шаман. Подожди. Сперва о деле. Потом получишь винка. Много винка, Григорий. И упряжку получишь. У меня есть один олень. Он лучше твоего Мирцэ. И бегает быстрее
