Devil ex machina - Марьяна Куприянова
– Фаин?
– М?
– Ты сейчас смотришь прямо как раньше, – с облегчением объяснил Миша. – Честно сказать, я рад этому. Ты постепенно возвращаешься.
– Как раньше? Это как?
– Ну, как будто ты не находишься здесь на самом деле, а кто-то говорит за тебя.
– Я что, была не от мира сего? – улыбнулась она спокойно.
– По правде говоря… да, – выдохнул Миша.
– Ага. Так вот, чего все от меня с таким напряжением ждут, заглядывая в глаза. Какой-нибудь выходки в моем стиле.
Брат с умилением кивнул, поражаясь ее сообразительности. Пожалуй, не все так плохо, решил он про себя.
– Позволь и мне задать вопрос, последний на сегодня.
– А то эта женщина вот-вот разгонит так, словно техничка в школе.
– Именно! Скажи, почему ты так испугалась, когда я сказал, что родители планируют забрать тебя к себе?
– Не испугалась.
– Запаниковала, – надавил Миша.
– Ну, да, – сдалась она и отвела глаза. – Просто, понимаешь, я здесь хочу остаться. Я чувствую, что так будет лучше, я привязана к этому месту. Не могу куда-то уехать, не должна уезжать, пока все не вспомню. А вспомнить могу только находясь здесь, ведь именно здесь со мной случилось, – Фаина почти перешла на шепот, – что-то из ряда вон выходящее. И я обязана докопаться, что это было. Для этого необходимо вернуться на мое место обитания, оказаться в той среде, где я жила, среди привычных людей и вещей. Погрузиться в эту атмосферу. А если я уеду и сменю обстановку, я так ничего и не вспомню. И буду мучиться от этого. Ты себе не представляешь, как это паршиво – знать, что кусок твоей жизни с неопределенного момента вырвали с мясом! Здесь меня подлатали, но я хочу узнать правду. Я хочу вспомнить, что там было. Понимаешь?
– Да.
– Знаешь, если я пока и могу вспомнить что-то, это ощущения. Из прошлого, которое стерли.
– Стерли?
Она кивнула и продолжила.
– Время от времени на меня накатывает что-то такое… нездоровое. Неописуемое. Эти эмоции не имеют отношения к настоящему, это какие-то фантомные волны из прошлого, оттуда, из этого вырванного куска.
– И что это за эмоции? – затаив дыхание, спросил Миша.
– Негативные, – призналась сестра и помедлила. – Внезапный страх, тревога, чувство безысходности, и еще…
– Что? Что еще?
– Молодые люди, время посещения закончилось восемнадцать минут назад, – зычно проговорила администратор, привстав со своего места, чтобы лучше видеть их. – Я все понимаю, но в больнице есть свои правила, и они действуют на всех без исключений.
– Извините! – махнула рукой Фаина и крепко обняла брата на прощание. Ее волосы вкусно пахли и щекотали ему лицо, но это были приятные ощущения, напоминающие о детстве. – Завтра поговорим.
– Ладно. Пока.
«…и еще предчувствие, будто меня скоро убьют», – продолжила она в уме, наблюдая, как брат скрылся за дверью. Затем Фаина подошла к стойке, чтобы еще раз извиниться за нарушение. Не хотелось, чтобы это дошло до лечащего врача. Он человек строгий, старых порядков, и даже к мелким правилам относится серьезно. Лучше его не раздражать.
Женщина напомнила, что Фаине следует остаток дня пробыть у себя, потому что Вадим Валерьевич собирался к ней зайти. Девушка вздохнула и с шарканьем казенных тапочек вернулась в опустевшую палату. Костика выписали несколько дней назад, Наталью Григорьевну – вчера вечером. Никого нового подселить не успели, но ей даже нравилось быть в одиночестве. От этого веяло чем-то приятным и старым, родным ее сердцу. Возможно, прошлой жизнью, которая сейчас казалась полурассеявшимся сном. И чем сильнее пытаешься удержать утекающий сквозь пальцы поток, тем более скользким он становится.
Может, вовсе перестать пытаться? Зачем тебе это надо? Вспомнишь еще то, что совсем не понравится тебе. А забыть уже не выйдет.
Недолго Фаина просидела в одиночестве, от скуки взявшись книгу, что оставила ей на память Наталья Григорьевна. Не сказать, что они подружились, но почему-то женщина решила поступить вот так, и Фаина внутренне благодарила ее за это. Сначала книга показалась ей слишком мудреной, и если бы не рифмованное изложение и сноски в конце страницы, которые многое поясняли (многое, но не все), Фаина бросила бы ее. Она чувствовала себя вне культурного и интеллектуального контекста этой книги. Похоже, ранее она не читала «Фауста», иначе вспомнила бы. Может, она вообще не любила читать, не интересовалась искусством? Надо будет спросить у Гены… Но сейчас что-то подстегивало ее продолжать чтение, с таинственным шелестом в тишине переворачивая тонкие хрустящие страницы.
На моменте, когда Фауст говорил:
Пергаменты не утоляют жажды.
Ключ мудрости не на страницах книг.
Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой,
В своей душе находит их родник,
в палату вошел Вадим Валерьевич, как обычно, со своим персональным стульчиком, который он носил с собой. Почему-то он предпочитал игнорировать иные предметы мебели в помещении, не садился на пустые койки, не облокачивался о подоконники или перекладины, но и стоять подолгу не мог, поэтому приносил с собой стул, даже если приходил ненадолго. Возможно, у него больные суставы, – думала Фаина, – какой-нибудь артрит.
Она закрыла книгу, отложила ее на тумбочку, натянула на себя покрывало и изъявила полную готовность слушать.
– У меня к тебе есть несколько вопросов, – усевшись поудобнее, начал Вадим Валерьевич в своей слегка бесцеремонной манере, без приветствий и предисловий. Не дожидаясь реакции, он продолжил. – Скажу без утайки, меня ставит в тупик характер твоей амнезии. Все остальное в норме, и на днях я намерен отпустить тебя на все четыре стороны. Но как диабетик, переживший инсулиновую кому, ты встанешь у нас на учет и каждые полгода будешь проверяться. Мы с тобой это уже обсуждали. Иначе никак. За пациентами из группы риска нужен особый присмотр.
Фаина ничего не ответила, просто смотрела на него, ожидая продолжения, и Вадим Валерьевич вновь поразился тому, как много в этой девочке незримой глазу внутренней энергии и силы. Может, в этом все и дело, в ее невероятной живучести? По его запросу в одной из клиник нашлось совпадение, но, так как заведение было не государственным, ничего, кроме фамилии ему сообщить не могли – слишком жестко там относились к конфиденциальным данным. Подробностей выведать не удалось, но вряд ли это было совпадением. Найдется ли еще в этом городе человек с такой звучной, редкой фамилией? Вряд ли. Так что его теория почти подтвердилась – совсем недавно Фаина лежала в психиатрической лечебнице, только сейчас она об этом не вспомнит. Но попытаться стоило.
– Фаина, сейчас прошу тебя сосредоточиться и ответить на мои вопросы.
– Я же говорила, как это у меня работает, опять Вы со своими допросами.
Вадим Валерьевич нахмурился, и девушка тут же захлопнула рот, осознав, что забылась.
– Я помню, что ты говорила. Но это очень важно и напрямую относится к моим попыткам понять и объяснить твою амнезию с точки зрения медицины. Вспомни или спроси
