Сильвия - Майтрейи Карнур
Ее физическое состояние не было таким уж плохим, если не считать ладоней и ступней, которые размякли и сморщились, и простуды, которая продержалась целую неделю. На этот раз они отправились искать помощи за пределами университетского городка. Психиатр в заведении с отголосками империалистического прошлого – с нежно-белыми стенами и пастельно-зелеными обрамлениями – отказался поставить диагноз.
– Такое состояние легко классифицировать, и можно на этом остановиться. Но диагноз может стать стигмой – бременем, которое придется нести всю жизнь. Я думаю, что мы сможем совершить прорыв, обнаружив логику, управляющую альтернативной реальностью, в которую она погружается. К тому же все не так плохо, как вы думаете. Я уверен, что когнитивно-поведенческая терапия поможет, – заверил он спокойным и обнадеживающим голосом.
Бхагирати перестала ходить на работу. Два раза в неделю она отправлялась на терапию, и, кажется, та помогала. Кроме того, Бхагирати записалась на курсы йоги и усердно их посещала. Она увлеклась готовкой и постоянно пробовала разные блюда и рецепты. Она стала выращивать овощи на заднем дворе, из раза в раз сражаясь с Мией, которая выкапывала морковь. Бхагирати устраивала небольшие вечеринки для студентов-ботаников Сантоша, угощая их невегетарианскими закусками и шутя, что они, вероятно, предпочитают не есть объекты своих научных исследований. Время от времени она вскользь упоминала о детях, но Сантош не придавал этому значения. В конце концов ее общее состояние было как никогда бодрым. Потом Мия умерла, и Бхагирати забеременела.
* * *
Когда Сантош узнал об этом, он одновременно рассердился, смутился и испугался.
– Разве мы не договаривались не делать этого? – спросил он.
Она смотрела на него с некоторым снисхождением, пряча в уголках губ легкую улыбку. Но это только разозлило его:
– Что с тобой не так? Откуда взялось это поборничество за жизнь?
– Я за выбор, – ответила она спокойно и уверенно. – И это мой выбор.
Ее психотерапевт отметил, что она уже долгое время пребывает в стабильном состоянии (будучи авторитетным специалистом по психическим заболеваниям, он никогда не использовал слово «нормальный») и он не видит причин, препятствующих ее материнству.
– Но мы решили, что родительство не для нас. Мы обсуждали это до свадьбы. Это было здравое и взвешенное решение. Это совсем не похоже на нее, доктор. Это ненормально. Она пытается обвести вас вокруг пальца! – прокричал Сантош.
– Сантош, нет ничего ненормального в желании стать матерью, – сказал психотерапевт самым что ни на есть профессиональным тоном.
Сантош отказался от попыток разобраться, что происходит, и с головой погрузился в работу. Все свое время он проводил в университете – на занятиях или готовясь к ним у себя в кабинете. Он перестал приглашать студентов домой. Возвращаясь очень поздно, он сразу же отправлялся в свою комнату и работал над постдокторским исследованием. Бхагирати, напротив, все больше излучала радость и энергию, и ее беременность напоминала кадры из кинофильма. Скачки гормонов, тошнота, тяга к разной еде, усталость, перепады настроения – все привычные проблемы беременности обошли ее стороной. Она с такой радостью готовила и убирала, что это удивило бы любого, кто знал о ее прежнем отвращении к обязанностям по дому. Но Сантоша уже было не удивить, и он почти не замечал ни сияющей чистоты, ни свежих цветов на рабочем столе, ни изысканных блюд, которые она подавала к столу изо дня в день.
Однажды Бхагирати тихонько постучала в дверь его кабинета: «Время пришло». Не было ни одышки, ни паники, ни тревоги, ни трудно переносимых схваток, которые заставили бы ее сияющее лицо искривиться. Он отвез ее в больницу и остался ждать у родильного зала. Она отказалась от эпидуральной анестезии и была решительно настроена на естественные роды. Через полчаса его пригласили войти. Врачи и медсестры не могли перестать поражаться, с какой легкостью все произошло. Она лежала на кровати с широкой улыбкой на лице. И лишь несколько прядей волос, прилипших к телу, свидетельствовали о том, что она прошла через родовые схватки. Рядом с ней в люльке лежал младенец, завернутый в мягкое белое одеяльце. При взгляде на него что-то зашевелилось внутри у Сантоша. Он отвернулся, вытирая слезу.
* * *
Она была одета в струящийся белый шелк. Ткань была расшита белоснежными нитями, что придавало ей более богатый вид, не нарушало первозданную белизну. Блузка без бретелек – обтягивающий топ – прикрывала ее стройную грудь, которая и без бюстгальтера была невероятно упругой. Нижняя часть одеяния – дхоти [20] – начиналась чуть ниже пупка, оставляя его неприкрытым, как и тонкую талию и плоский живот. Свободное дхоти подчеркивало ее подтянутые бедра и икры. Белое одхани [21], не прикрепленное ни к какой другой одежде и почти не скрывавшее тела, свисало с плеч, развеваясь на ветру. Ее руки, обнаженные, если не считать браслетов из цветов жасмина на запястьях, были длинными и тонкими. Ее блестящие черные волосы роскошным каскадом ниспадали до бедер. Бхагирати была выше, стройнее, бледнее, с более мягкой кожей и тонкими чертами лица, чем когда-либо. Как будто и не было родов. Она выглядела один в один как персонажи комиксов «Амар Читра Катха»[22].
С огромного валуна она наблюдала за спокойным течением реки. Он последовал за ней, услышав короткий вскрик ребенка и негромкий звук всплеска. Он стоял, наполовину укрывшись в зарослях папоротника, и смотрел на нее; на его лице читалась покорность, грозившая вот-вот перейти в отчаяние. Она повернулась и улыбнулась ему:
Текучая, я не знаю норм —
То ледяная, то обжигаю,
Взаимностью отвечаю,
Твою заботу в себе заключая.
Он сел и беззвучно заплакал.
В водах моих омытый, чист ребенок мой,
Место его уготовлено в жизни другой:
Будь то бунтарь или вор скота,
От всех грехов он чист.
Он не поднял на нее взгляда.
Костоправ
Он перечислял преимущества медицины деси[23] в противовес аллопатической – капиталистической афере, фармацевтическому заговору, изолированной и нехолистической идеологии лечения и так далее и тому подобное, пока она пыталась сосредоточиться на дороге. Он поскользнулся на битых яйцах и попытался предотвратить падение левой рукой. Рука вывернулась
