68 дней - Елена Калугина
***
Час пролетел, словно в тумане, как одно мгновение. Лина играла свою партию на автомате, как привыкла, как репетировали. Софиты били в глаза, слепили, делали зал непроницаемо тёмным. Но она знала, чувствовала, где сидит Макс. И пела только ему. Ему одному, как будто вокруг никого. "Квинту" долго не отпускали, даже требовали исполнить "Цветочницу Анюту" на бис. Что делать, если публика просит… Звучит вступление, и песня потекла, как ручей, от Лины туда, вниз, к Максу. Каждое слово наполнено смыслом, движением души, биением сердца.
Но однажды весной
Лейтенант молодой
Целый час простоял в магазине.
Он фиалки купил,
А когда уходил,
Он унёс моё сердце в корзине…
Без любимого я
И сама не своя,
Так томительно время проходит…
Я не знаю причин,
Только к нам в магазин
Молодой лейтенант не заходит…5
Не заходит. Не заходит. Эти слова крутятся в голове снова и снова, будто игла соскакивает на царапине заезженной пластинки. Почему? Откуда-то со дна души поднимается тревога, чувство неумолимо приближающейся грозы. Молний ещё не видно, но поднялся ветер, горизонт затянуло тучами, и раскаты грома всё слышнее. Грядёт буря, и от неё не спрятаться.
Песня закончилась. Снова аплодисменты. Лина стряхнула наваждение, вышла на авансцену, поклонилась и жестом показала на остальных квинтарей – мол, что я, это всё они, я без них ничего бы не сделала. Короткий антракт, Лина стоит возле ступенек, ведущих на сцену, ищет взглядом Макса. И не находит. Вот она, первая молния, первый удар грома среди ясного вечера! Он что же, ушёл?..
– Лина! – этот голос она узнает среди тысяч других.
Макс пробрался к ней сквозь толпу. Что у него с лицом? Ладно, не важно, потом разберёмся. Отработали на "ура", показали всё, на что способны, играли чисто, пели вдохновенно, с настроением. Зал принимал отлично. Ну, теперь можно послушать и Макса, что он скажет. Поди, дар речи потерял, бедолага. А вот, такие мы молодцы! Знай наших!
– Как тебе концерт? Что скажешь?
Макс помолчал, словно подбирал слова.
– Ну, так…
Не это сейчас волнует Макса, совсем не это. Но надо ответить. Хоть что-то.
– Нормально. Бывает хуже.
На языке крутится самый важный, самый главный вопрос. Её ответ решит всё.
– Вот как? Бывает? Хуже? – Лина вспыхнула, глаза мгновенно заледенели и стали жёсткими, чужими.
– Сева! – елейным голоском позвала Лина.
– Я здесь, моя королева! – Севка выскочил, как чёртик из коробочки.
Глядя Максу прямо в глаза, нарочито чётко выговаривая слова, Лина произнесла.
– Ну как, Сева, твоё приглашение на романтический вечер для двоих в силе?
Севка сориентировался за долю секунды.
– Само собой! Готов, хоть сейчас!
– Вот и славно. После концерта.
Она резко развернулась и пошла на сцену – готовиться ко второму отделению. Макс было дёрнулся к Севке, глядящему на него с торжествующей ухмылкой, но остановился. Ещё чего, было бы глупо навалять этому хлыщу здесь, сейчас, да ещё перед выходом на сцену. Будет скандал, и зачинщик драки окажется полным идиотом, виноватым по уши. Макс ограничился тем, что процедил сквозь зубы.
– Ну, давай-давай, Ромео грёбаный, вперёд и прямо. Удачи.
И вышел из зала.
Лина на ватных ногах поднялась по ступенькам и села за рояль. Руки ходуном ходят. Да как он посмел так оскорбить её?! Так уничижительно отозваться об их труде, стараниях и явном успехе?! Злость бушует внутри, раздирает грудь, ищет выход. Хочется крушить, ломать, ударить так больно, чтобы он задохнулся! Чтобы его согнуло пополам! Но… Пора играть вступление. Руки на клавиши, сосредоточилась. Дальше всё идёт, как по накатанному: Лина играет механически, по памяти. Вот, наконец, подходящий момент: вложила всю ярость в первые аккорды арии Мефистофеля. Лёха запел.
По земле весь род людской
Планомерно расселился,
И нужда в экономистах
Возникает тут и там.
В упоении сердечном
За столом сидит декан.
Он доволен: с разных стран
Присылают нам запросы.
И тут дурными голосами завопили Толик с Севкой.
Мы поедем в Магадан!
Мы поедем в Магадан!6
Зал ржёт и аплодирует. Всё идёт по плану, зрители принимают прекрасно. Что ещё надо артистам?
Лина понемногу отошла, к концу оперы уже улыбается, вместе со всеми вышла на поклон, вызвав ещё одну волну аплодисментов. Фигня, пусть Макс засунет своё долбанное мнение куда подальше. Мы молодцы, это же очевидно! А кому не очевидно, тот пусть идёт… грузить металл чугуний, вот так!
Концерт окончен, зрители расходятся, надо ещё аппаратуру на место утащить, в репетиционную комнату. Микшер Егор забрал, квинтари собирают остальное. Полчаса, и зал пуст. Всё, можно закрывать, ключ на вахту.
Из Лины как будто воздух выпустили. Злость развеялась без следа, осталась тоска и смутное чувство вины. Севка мнётся рядом, ждёт, хочет что-то спросить. О, боже! Как она могла забыть?! Назначила свидание. С Севкой. При Максе. Дура!.. Макс наверняка принял всё за чистую монету. И что теперь? Умная Лина знает, что: свободна ты теперь, звезда эстрады, как сопля в полёте. Упустила своего журавля в небе окончательно. Иди домой, рыдай в подушку. Пора. И Лина пошла рыдать, решительно отправив домой Севку.
Макс шёл по улице к остановке, внутри всё клокотало. Как она могла? Шлюха, шлюха, грязная шлюха! Водила за нос, крутила яйца, целку из себя строила, а сама… Дрянь, дрянь, дрянь! Скольких через себя пропустила, пока Макс вокруг круги нарезал? Дурак, идиот, надо было заломать её тогда, под Пинк Флойд, никуда бы не делась, дала бы, как миленькая, и шёлковая бы стала! Видно же, что влюблена в него, в Макса, а не в этого хмыря Севку! Не так она смотрит на него, совсем не так!
Макс добрёл до дома, разделся и пошёл сразу к себе. Мать звала ужинать, отказался. Врубил музон, лёг на диван, уставился в потолок. Нет, так невозможно! В груди жжёт, как будто внутрь затолкали паяльник и включили в розетку. Сколько сейчас времени? Что-то около одиннадцати, почти ночь… Где она сейчас? Что делает? Трахается "от скуки" со своим Севкой?.. Жжение нарастало и становилось нестерпимым.
Макс вдруг вскочил, набросил полушубок и со всех ног помчался на остановку, к телефону-автомату. Набрал номер. Длинные гудки. Хотел уже повесить трубку, но услышал знакомое "алло"… Голос
