Твоя реальность — тебе решать - Ульяна Подавалова-Петухова
— Ника! Ника! — звал ее Егоров, но она не видела ничего кроме обожженных болью рук.
— Что? Что случилось? — спрашивал Рыжов, склоняясь к девочке. — По пальцам прилетело? Так не играли же?
— Ну ты урод! — припечатал Егоров и кинулся на Ежа, но его перехватил Рыжов и тот самый лопоухий. — Пусти!
— Ник, бегом домой, нужно приложить лед, или она завтра даже ложку в руки не возьмет! — уговаривал Артём, отталкивая Егорова от Ежа.
— Да он…
— С ним разберутся! — настаивал Артём.
— Мы еще встретимся, понял, урод? — процедил сквозь зубы Никита, но всё же послушался Рыжова и вновь вернулся к Нике.
Девочку подняли на ноги. Тим подхватил свои вещи, Ник забросил на себя свой рюкзак, но тут чья-то рука сдернула его с плеч. Егоров оглянулся: Рыжов уже забросил его рюкзак за спину, а Никин прилаживал на груди.
— Что стоим? Погнали! Тут самое главное — время, — говорил Артём, поправляя лямки. — Ей лучше помоги!
Не Ник, не Тимофей не стали спорить и поспешили в сторону третьей школы. Арт задержался на миг, что-то шепнув лопоухому, который согласно кивнул и глянул на Ежа. Тот поймал этот взгляд и даже отступил, отчаянно пожалев, что время нельзя отмотать назад.
Ребята, минуя третью школу, выскочили на шоссе и остановились на светофоре, ожидая зеленого сигнала. Ника шла сама, но шла бы медленнее, если бы не Никита, который периодически почти нес ее, обхватив за талию. Ощущения были странными и страшными одновременно. Рук она не чувствовала, пальцами даже пошевелить не могла.
— Зато мечта сбылась, в баскетбол поиграла. Настоящий. Мать теперь, правда, убьет, — словно продолжая разговор, проговорила она удрученно.
Парни, переглянувшись поверх ее головы, промолчали.
Глава 10. Великая сила слова.
Я не умею выражать сильных чувств,
хотя могу сильно выражаться.
Фаина Георгиевна Раневская
Так вчетвером и ворвались в квартиру Никиты. Тим сбросил свою ношу у дверей, скинул туфли и сразу прошел куда-то вглубь коридора. Вероника хотела разуться, но, глянув на руки, даже испугалась, осознав, что сама не сможет развязать шнурки на кроссовках, и замерла. Артём, шедший сзади, аккуратно спустил на пол рюкзаки ребят и посмотрел на растерянную девочку. Он еще устроит Ежу! Вот только как объяснить, что это не было заговором, а личная инициатива этого придурка, вожак не знал.
— Тим, там на второй полке четыре пачки замороженной фасоли! — крикнул Ник, склонившись к обуви Ники.
Она попыталась протестовать, но промолчала. Сама в этой ситуации она сделать ничего не могла.
— Сейчас налево, поняла? Проходи, садись! — командовал Ник.
Девочка кивнула и уже шагнула в указанном направлении, как ее за локоть остановил Артём. Она глянула на него.
— Ника, ты извини… я… Ёж еще получит… — проговорил он.
— Арт! — начиная закипать, позвал Ник.
— Ника! Что встала? Бегом на кухню, а то завтра будут с ложки кормить! — приказал Тим. Девочка повиновалась и проскочила мимо него на кухню. — Арт, со своими дебилами разбирайся сам, вот только если бы играли честно, мы бы победили!
— Знаю! Хочешь условия поставить?
Уваров усмехнулся:
— А что? Самое время для условий. Этот с травмой — играть не может, этой сейчас точно не до баскетбола, а Данька живет в спортзале. Мне кажется, ему уже снятся мячи, корзины, — однозначно его уже тошнит от этого. Остаюсь я. Один. Ну… думаю, я найду время, когда на площадке не будет никого, чтоб покидать мяч.
Рыжов молчал, а потом взялся за ручку двери.
— Ладно, я пошел.
— Ладно, давай. И это… спасибо за помощь, — сказал уже миролюбиво Никита.
Артём не ответил, лишь кивнул и ушел.
Вероника сидела за столом. Ее ладони были обложены пакетами мороженых полуфабрикатов, как сосиска тестом в хот-доге. Девочка не обратила внимания, пакеты чего лежали под ладонями, а вот сверху на левой лежал «Рис по-гавайски», а на правой — «Мексиканская смесь». Ужасно хотелось пить, но попросить мальчишек напоить ее было стыдно. А Ник будто прочитал мысли: налил стакан воды, воткнул трубочку, поставил перед девочкой. Она поблагодарила и припала к ней.
— Ну как? Легче? — спросил Тим, усаживаясь напротив нее.
— Я… еще не поняла, — призналась девочка и подняла глаза на парней.
Ник кипел, как спящий вулкан: извержения пока не видать, а скулы белые от злости. И Вероника понимала, что этот вулкан еще взорвется.
— А вы с ними враждуете? — осторожно спросила она.
— Уроды… — пробормотал Ник.
— Фи… ну что за слова! — брезгливо скривился Тим. — И потом они не все уроды.
— Ну хорошо, придурки! — согласился друг.
— Это уже ближе к телу, но опять-таки не все…
— Слышь, а ты сам-то на чьей стороне?
— На своей. А вот их компании охарактеризовал бы кружком по интересам. Ну а что? Арта с ними я вижу, лишь когда они в баскетбол играют. Этот иглошёрстный к ним присоединился недавно. Одно знаю точно, Арт так дело не оставит. Его можно обвинить в чем угодно, только не в бесчестии.
— Бесчестии… — пренебрежительно фыркнул Никита.
— Именно так, Ник! Именно так! Иначе против нас вышли бы Зайцев и эта горилла лопоухая, не помню, как зовут. А он вышел сам, потому что знал, что мы с ним равны, а ёжика этого поставил, потому что не понимал силы вот этой рыжей девчонки.
— Да…
— Да, Ник, да! И ты сам видел, что он осторожничал. Вот согласись, будь это Данька или ты сам, он бы играл, как обычно. Именно поэтому ты дергался на трибунах.
— С чего…
— С того, что я тебя фигову тучу лет знаю.
— А сколько вы знаете друг друга? — вмешалась в спор Ника.
— О, сударыня…
— Сколько себя помню, эта рожа вечно маячила перед глазами, — ответил Ник.
Тимофей, которого так нагло и некрасиво перебили, смерил друга брезгливым взглядом и вздохнул.
— Что за лексика: «рожа», «маячила»? — проговорил он удрученно.
— Как раз…
— Как раз, чтобы показать всё твое бескультурье, — перебил Тимофей и вновь посмотрел на Веронику. — Мы всю жизнь были вместе. С самого рождения. Родились
