Я не прощаюсь - Хан Ган
А я думала о том, как мне придётся пробиваться сквозь эту вьюгу, когда я сойду с автобуса. С таким ветром, где даже глаза трудно полностью открыть, придётся идти медленно, небольшими шагами. «Для Инсон такой снег – обычное дело, наверное, – подумала я. – Только вот я не Инсон…»
Мне вспомнился её характер – непоколебимый в любой ситуации. Я начала размышлять о том, что бы она сделала на моём месте.
Наверное, она бы купила фонарик. До автобуса, который едет в деревню, нужно ещё дойти, а если к тому времени уже стемнеет, дойти будет трудно – на дороге нет фонарных столбов. Ещё она бы взяла резиновые сапоги и лопату – за ночь в горах, в отличие от побережья, скопится много снега.
– Бред, – пробормотала я себе под нос. Я не Инсон, и дело даже не в том, что я к такому не привыкла – я впервые сталкиваюсь с подобной вьюгой. И вообще – мне не настолько дорог тот попугай, чтобы идти за ним в ночи сквозь весь этот снег.
* * *
Разглядев вывески почты и офиса сельскохозяйственного союза, я поняла, что мы прибыли в уездный город П. Я вытягиваю руку и нажимаю на кнопку остановки – автобус замедляется. Словно по обещанию – на улице заметно начал стихать ветер. Хотя нет, здесь дело в другом – иногда он останавливается на короткое время, словно ты попал в око тайфуна. Было чуть больше четырёх, но уже потемнело так, словно надвигался снегопад пострашнее.
На улицах не было ни души, а дороги, соприкасающиеся со снегом – пустые. Единственное движение в поле зрения – это изящно рушащийся с неба крупный снег. Сквозь белую завесу снежинок пробивается алый свет светофора. Автобус останавливается перед пешеходным переходом. Каждый раз перед тем, как пасть на промокший асфальт, снежинки будто бы секунду колебались. «Эх, придётся», – выдыхали они по подобию человеческому. Как в музыке, когда мелодия постепенно близится к концу – жирной точке – снежинки вместо чьих-то плеч, словно брошенные кем-то ниц, приземляются на чёрный мокрый асфальт и растворяются в нём без следа.
Попугай
Пока я ехала сюда на автобусе, ветер утихал раза три-четыре. Каждый раз я думала, что погода сейчас резко переменится, но, может, я ошибалась? Может, эти три-четыре случая были просто локальными исключениями и, если я сейчас туда вернусь, там всё ещё будет падать снег без ветра?
Звуки мотора оставившего меня автобуса медленно утопали в снежной тишине. Стряхнув ладонью с ресниц снег, я задумалась, куда идти. Здесь нужный мне автобус не останавливается. Нужно вспомнить, где находится та остановка на перекрёстке, о которой мне рассказывала Инсон, когда подвозила меня на грузовике. Вперёд? Или назад? Повернуть на перекрёстке направо? Или налево? Попробую пойти вперёд. Потеряться я не потеряюсь, я могу просто идти за кучей снежных облаков, движущихся в направлении гор. Если впереди за углом остановки не будет, пойду назад.
Как тихо…
Если бы не без конца врезающийся в мои щёки и лоб снег, я бы подумала, что это сон. Неужели тут никого нет просто из-за снегопада? Забегаловка с мёльчхи мульхве[27] закрыта потому, что сегодня воскресенье? Стоящие ногами кверху стулья на столах и распластавшаяся на полу рекламная доска говорили о том, что заведение уже давно не работает. Магазин хозтоваров с обветшалой вывеской был закрыт рольставнями. В магазине одежды манекены были в нарядах из осенней коллекции, а вешалки с одеждой – в бежевых тканевых чехлах. В этом погружённом в мёртвую тишину городишке свет горел лишь в маленьком супермаркете на углу.
Нужно купить там фонарик и лопату. Не знаю, продаётся ли там такое, но, если что, можно хотя бы спросить, где тут такое можно купить. Или, может, даже одолжу у продавца. А и заодно спрошу, где останавливается автобус. В этот момент свет в магазине тухнет и из него выходит мужчина средних лет – видимо, его хозяин. Одним движением он навешивает на стеклянную дверь цепь и сразу же закрывает замок – я ускоряю шаг.
– Постойте.
Он залезает в маленький грузовик, припаркованный перед магазином. Я начинаю бежать, попутно счищая с ресниц скапливающийся снег.
– Подождите, пожалуйста!
Кажется, словно снег впитывает в себя мой голос. В этой тишине глухо раздаётся звук мотора, и грузовик выдвигается на пустую дорогу. Я машу ему, но он через несколько мгновений уже исчезает в снежной мгле.
* * *
Бежать за ним больше смысла нет, я замедлила шаг и меня накрыло чудное ощущение – словно замедляющаяся скорость падения снежинок совпадает с течением времени – и поэтому мне нужно под него подстраиваться. Грузовик на перекрёстке свернул направо, в сторону порта, и я направилась к тому перекрёстку, поглядывая вверх на горы. Виднеется какой-то шест – это моя остановка?
Я перехожу дорогу по чёрному мокрому асфальту, на который ежесекундно падают тысячи снежинок и растворяются. Поднявшись около пятидесяти метров, я поняла, что это действительно была остановка, но укрыться на ней от снега было негде. Никакой информации об автобусах тоже не было, лишь один только алюминиевый знак остановки, подвешенный на металлический столб.
* * *
«Разве снег не должен прекращаться вместе с ветром? А то он только хлеще прежнего стал валить…» – думала я про себя, направляясь к остановке. Складывалось впечатление, что в этом светло-сером пространстве снежинки бесконечны.
В детстве я читала, что для того, чтобы появилась снежинка, обязательно нужна микроскопическая пыль или частичка пепла. Ведь облака состоят не только из молекул воды, но и из этой пыли и пепла, поднимающихся вверх по атмосфере с помощью пара. Когда в облаке две молекулы воды объединяются, формируя снежинку, в качестве её ядра служат именно пыль или пепел. Снежинки бывают разные: всего шесть видов, которые разнятся в зависимости от типов объединяющихся молекул. Падая вниз, они попутно сливаются с другими снежинками. В теории, если бы расстояние между землёй и небом было бы бесконечным, снежинки так же были бы бесконечно крупными, но в реальности их падение занимает меньше часа. Между слившимися снежинками остаётся много пустот, поэтому они довольно лёгкие. Благодаря этой пустоте снежинки поглощают окружающий шум, тем самым обеспечивая тишину. А цвет их всегда остаётся белым, потому что они
