На вилле - Сомерсет Уильям Моэм
– Да.
Мэри пересела за руль, подождала, пока Роули вытащил спрятанный ранее велосипед и укатил. Потом начала подниматься на холм. Автомобиль поставила в гараж, который находился прямо за воротами, зашагала по узкой подъездной дорожке. Бесшумно пробралась в дом. Поднялась к своей спальне, у двери замялась. Не хотела открывать, вдруг подумала, что у порога ее будет ждать Карл, в потрепанном черном костюме. Она не поддалась безотчетному страху, совладала с нервами, но за ручку взялась дрожащей рукой. Быстро включила свет и облегченно выдохнула, увидев, что комната пуста. И выглядела она такой же, как и всегда. Мэри взглянула на часы. Почти пять. Как много ужасного произошло за столь короткий промежуток времени! Она отдала бы все, лишь бы прокрутить эти часы вспять и вновь стать беззаботной женщиной, какой была, прощаясь с Роули у его отеля. Слезы потекли по щекам. Она ужасно устала, голова раскалывалась от боли, воспоминания этой ночи наслаивались друг на друга, словно все происходило одновременно. Мэри медленно разделась. Не хотела снова ложиться в эту постель, но ведь ничего другого не оставалось. Ей предстояло провести на вилле еще как минимум несколько дней. Роули подсказал бы ей, когда лучше всего уехать. Если б она объявила о помолвке с Эдгаром, ее отъезд из Флоренции на несколько недель раньше запланированного срока не вызвал бы подозрений. Она не помнила, говорил ли он ей, когда должен отплыть в Индию. Наверное, в самое ближайшее время. Там она была бы в безопасности, там она смогла бы все забыть.
Но, уже собравшись лечь в кровать, она вспомнила о грязной посуде, оставшейся после ее с Карлом ужина, которую Роули отнес на кухню. Что бы он ни говорил, Мэри не отпускала тревога, и она решила привести все в порядок. Надела халат, спустилась в столовую, прошла на кухню. Если бы кто-то из слуг увидел ее, она бы сказала, что проснулась от голода и пришла посмотреть, нет ли чего из еды. Но в доме, казалось, не было ни души, а кухня напоминала большую темную пещеру. Бекон она нашла на столе и убрала в кладовую для мяса. Скорлупу яиц бросила в мусорное ведро под раковиной, вымыла два стакана и две тарелки, которыми они с Карлом пользовались, повесила сковороду на крюк. Ничего подозрительного на кухне больше не осталось, и она прокралась обратно в спальню. Приняла пару таблеток снотворного и выключила свет. Надеялась, что таблетки подействуют достаточно скоро, но она крайне вымоталась, а потому заснула, еще говоря себе, что сойдет с ума, если тотчас же не заснет.
Глава 6
Открыв глаза, Мэри увидела стоящую у кровати Нину.
– Что такое? – сонно спросила она.
– Очень поздно, синьора. Синьора должна быть на вилле Болонезе в час дня, а уже почти полдень.
Внезапно Мэри вспомнила, и сердце защемило от боли. Окончательно проснувшись, посмотрела на служанку, как всегда, улыбающуюся и дружелюбную. Мэри сообразила, как объяснить ее сонливость.
– Я не могла заснуть после того, как ты разбудила меня. Не хотела лежать до утра с открытыми глазами, вот и приняла пару маленьких таблеточек.
– Извините, синьора. Я услышала какой-то шум и подумала, что мне лучше прийти и посмотреть, не случилось ли чего.
– Какой шум?
– Вроде бы выстрел. Я вспомнила револьвер, который синьора взяла с собой, и испугалась.
– Должно быть, это автомобиль на дороге. Ночью звуки разносятся так далеко. Принеси мне чашку кофе, а потом я приму ванну. Мне надо поторопиться.
Как только Нина ушла, Мэри вскочила и подошла к комоду, в одном из ящиков которого спрятала револьвер. Испугалась, что Нина нашла его, пока она крепко спала, и унесла. Ее муж, Сиро, мог сказать Нине, что из револьвера стреляли. Но револьвер лежал там, куда она его и положила. Дожидаясь кофе, Мэри обдумывала сложившуюся ситуацию. Она теперь понимала, почему Роули настоятельно советовал ей приехать на ленч. Конечно же, она должна вести себя совершенно естественно. И ради себя, и ради него. К Роули она питала безмерную благодарность. Он сохранял хладнокровие, он все продумывал. Кто бы мог подумать, что этот праздный гуляка обладал столь сильным характером? И что бы случилось, если бы он не нашелся, как им поступить, когда в самый опасный момент появился автомобиль с пьяными итальянцами? Мэри вздохнула. Возможно, он не самый полезный член общества, но настоящий друг. Тут двух мнений быть не могло.
Выпив кофе и приняв ванну, Мэри села к туалетному столику, чтобы накраситься. Теперь она чувствовала себя более уверенно. И, что удивительно, несмотря на ночные потрясения, выглядела она, как всегда. Весь этот ужас, все эти слезы не оставили следа на ее лице. Из зеркала на нее смотрела все та же красавица. Свежая кожа цвета меда, блестящие волосы, сверкающие глаза. Ее даже охватило легкое возбуждение: на ленче ей предстояло устроить небольшой спектакль, показать всем, в каком она превосходном настроении и как радуется жизни, чтобы после ее ухода все сказали, да, Мэри сегодня в отличной форме. Она забыла спросить Роули, принял ли он приглашение на этот ленч, но надеялась, что он там будет. Он бы поддержал ее одним своим присутствием.
Наконец приготовления закончились. Мэри последний раз оглядела себя в зеркале. Нина одарила ее ослепительной улыбкой.
– Синьора выглядит более прекрасной, чем когда бы то ни было.
– Ты не должна очень уж мне льстить, Нина.
– Но это правда. Крепкий сон пошел вам на пользу. Вы выглядите, как девушка.
Эткинсоны, американская чета предпо-жилого возраста, двадцатью годами раньше приобрели большую, роскошную виллу, когда-то принадлежавшую Медичи. Они коллекционировали мебель, картины, статуи эпохи Возрождения и за это время превратили виллу в настоящий музей. Эткинсоны славились гостеприимством и устраивали большие приемы. Когда дворецкий объявил о прибытии Мэри и она вошла в гостиную, где стояла старинная мебель, мадонны Дези-дерио да Сеттиньяно[7] и Сансовино[8], а стены украшали картины Перуджино[9] и Фи-липпино Липпи[10], большинство гостей уже собралось. Два лакея в ливреях кружили по гостиной. У одного на подносе стояли коктейли, у второго – закуски. Женщины прекрасно смотрелись в летних платьях, купленных в Париже, мужчины в легких костюмах выглядели расслабленными и довольными жизнью. Большие окна открывались в парк, украшенный огромными каменными вазами с цветами и тронутыми временем статуями
