Свистопляска - Игорь Фомин
– Да какой из меня ухажёр? – усмехнулся старик. – Зубов почти не осталось, радикулит замучил. Здесь – простор, свобода, лесной воздух. А там что? Четыре стены, палаты как в больнице? Лежи себе и помирай, смотри телевизор…На кой мне ваш санаторий? Я к земле привык. Без работы не проживу. Сейчас собираюсь ещё один парник ставить. Мне всего-то шестьдесят два.
Что обидно, дед не пил. Если бы пил – за полчаса бы всё разрулили. Альберт поднаторел в этом деле. В своё время оттяпал у алкашей две хаты за бесценок. Стороны остались довольны. Алкаши – налом, клиенты – дармовой жилплощадью, Альберт – «бабосами», на которые приобрёл себе новенькую иномарку.
А этот «труженик полей» – тяжёлый случай. Шеф уже два раза справлялся, как продвигается дело, торопил. Ясно, что сегодняшний звонок неспроста. Надо что-то срочно решать.
Альберт уставился на кофейную банку. «Прими участие в розыгрыше призов! Собери 5 мембран с логотипом компании и стань обладателем внедорожника! Торопись – сроки акции ограничены…» – прочёл он механически. Мдааа….Надо торопиться. Альберт залил в себя остатки кофе и пошёл в «курилку». У него созрела идея.
Николай Кречетов родился в Юзеевке, в том самом 1941-ом. Мать была на сносях, когда объявили войну. Отец так и не увидел сына, который появился на свет в сентябре. А через месяц пришла «похоронка» – погиб под Калугой. Военное детство почти не запомнилось. Да и что вспоминать?
Хлебнули как все. Голод, болезни…Мать рассказывала, чуть не помер от дизентерии. После войны трудился в колхозе, на жнейке. Мужиков почти не осталось, мало кто с фронта вернулся. Бабы на своих плечах подымали хозяйство. Пацаны, подростки, тоже от зари до зари вкалывали.
Всяко было. В третьем классе лягнула лошадь. С чего началось-то? У Саньки Царапова мать скрутило. Докторов поблизости нет, надо везти в райцентр. Николая послали запрягать лошадь. Конь Жиган был смирный, но в тот раз никак не хотел слушаться. Всё норовил вырваться. Психанул Коля и дёрнул за хвост. Лошадь чуть не упала, потом выправилась и как двинула в подбородок. Дальше не помнит. Очнулся уже в больнице. Четырёх зубов тогда не досчитался.
Школу не любил. Сидеть за партой было скучно. А вот к технике всегда тянуло. После семилетки окончил курсы трактористов. Так и работал до перестройки на тракторе да на комбайне. За грамотами не гнался, хотя, чего греха таить, душа радовалась, когда отмечали. В 1978-ом вручили орден Трудового Красного Знамени. Из райцентра приезжал корреспондент, писал очерк о герое труда. Жена потом этих газет целую сумку накупила, раздала по всей деревне. В общем, было чем гордиться…Вот только с детьми у них не вышло.
Полюбил он свою Лиду с того самого вечера, когда вместе с Витькой Желудковым погожим деньком 1967-го завалились в райцентр. Решили с получки купить костюмы. Приехали в город, а магазин на учёте.
– Старики, вы лучше на «Фантомаса» сходите в киношку! – посоветовал какой-то весёлый паренёк на мопеде. – А у этих третий день учёт. Говорят, проворовался кто-то.
Плюнули – пошли на «Фантомаса». В кинотеатре встретили Верку Найдёнову из своей деревни. В городе она поступила в техникум, жила в общежитии.
– Хотите с подружками познакомлю, тоже в кулинарном учатся?
– Давай! – согласился отчаянный Витька.
– Тогда приходите часа через два в парк культуры и отдыха. Мы там у входа будем стоять.
Верка села в автобус, весело махнув им рукой в заднем окне.
– Ну, Мыкола – засуетился Витька – давай-ка дёрнем для настроения по сто грамм коньячку!
– Разве что по сто…
– Для разгона. Потом где-нибудь засядем с ними. А сейчас быстро дуем в парикмахерскую. Наводим марафет. Всё это в темпе. Потом – «заправляться». Я тут одно место знаю. Во!
В парк пришли «навеселе». До свидания оставалось ещё добрых полчаса. Николай опрокинул в себя стакан яблочного сока, чтобы твердо стоять на ногах. Не хотелось выглядеть алкоголиком. Витька же, напротив, раскочегарился, и замахнул ещё «сапочку». Пока болтали, пришли девчата. Их было трое. Вера представила:
– Знакомьтесь, это Таня, это Лида…
– Я – Николай.
– А я – Фантомас! – огорошил Витька. Все засмеялись.
Потом гуляли по парку, катались на лодках. Играл оркестр, было весело. А когда подошли к танцплощадке, Витька вдруг поскользнулся и рухнул на лотки с пирожными. Николай быстро подхватил друга, и вся честная компания направилась к выходу, пока дело не дошло до милиции. Сорвались танцы, а жаль. Николай так хотел пригласить Лиду.
Витька при падении повредил руку и ввиду чрезвычайных обстоятельств, его доставили на квартиру к Тане Смирновой, которая была единственной из «местных». Благо родителей дома не оказалось – гостили у родственников на Украине.
Пока Витьке оказывали первую помощь, Николай умирал от стеснения в присутствии Лиды и рвался курить на балкон. Смертельно боялся остаться с ней «тет-а-тет». Весь вечер он промолчал и проулыбался. Но когда Лидия стала прощаться и направилась к дверям, Коля вдруг попросил:
– Разрешите, я вас до остановки провожу?
Через полгода сыграли свадьбу. Жили душа в душу. Бывали, конечно, ссоры, да разве это главное?
Однажды в сентябре, ближе к ночи, у Лиды разболелся живот. Николай помчался за фельдшером. Тот сказал: похоже, аппендицит, но не уверен, нужен «специалист». Хирург жил в соседнем посёлке, за двадцать километров от ихнего. Пробовали связаться по телефону – бестолку, никто не брал трубку.
А за окном бушует стихия. Ливень так и хлещет. О машине забудь, всю дорогу размыло. Что же делать? Николай схватил дождевик, фонарь и рванул за трактором. Добирался как по болоту. Уже ночью въехал в посёлок, нашёл дом, где обитал доктор. Хирургом оказался мальчишка, вчерашний выпускник. Попал сюда недавно по распределению.
– Выручай, парень! Поможешь жене – с меня мопед!
Операция прошла нормально. Как только жену выписали из больницы, Николай выкатил из сарая новенький мопед и отвёз хирургу. Но тот отказался. И даже поругал земляка за такие дорогущие подарки.
– Дружно живёте, Кречетовы! – завидовали деревенские.
Дааа…Ладно жили. А в 1984-ом Лиды не стало. Рак желудка. Николай совсем потерял голову. То не пил почти – а тут каждый день запой. В одиночку, запершись в доме. Никого не впускал. Бригадир стучался – и тому не открыл.
– Ну всё, сопьётся наш Коленька… – причитали старухи.
А через месяц, утром, бригадир увидел у себя на пороге Кречетова. Чистый, выбритый.
– Здорово, Петро. Возьмешь к себе назад?
– А чего? – не понял Петро. – Куда назад?
– Ну, меня же уволили…за прогулы.
– Эээ, Коля! Плохо ты обо мне думаешь.
Больше Николай не прикасался к стакану. Забывался работой. Раньше домой торопился, а теперь пропадал до полуночи в ангаре, возился
