Калейдоскоп, или Наперегонки с самим собой - Лев Юрьевич Альтмарк
– И не надо самому – специалисты напишут!.. Под этой маркой ты детектив сочини, ведь детективов ещё никто не танцевал! И чтобы с ужасами, погонями и сексом… А сейчас я скажу тебе самое важное, о чём вообще никто из вашей писательской братии не додумался: детектив должен быть из нашей репатриантской жизни!
Яшка чертыхнулся про себя, мол, ещё один поклонник репатриантской чернухи нарисовался, но вслух пробормотал:
– Это в нашей-то скучной жизни – ужасы, погони и секс?
– А как же! Разве не знаешь, что всего этого у нас в избытке! Сам прикинь: на ту ставку, что тебе на стройке платили, когда ты вкалывал до посинения, кого-то из местных на такую работу заманишь? Да они за тройную ставку не пойдут! Это ли тебе не ужас?.. Погони? Вспомни, как носился за чиновниками из любой конторы, чтобы выколотить самую пустяковую справку. Вот тебе погони… Таких страстей никаким Конан Дойлам и Акуниным не придумать!.. Про секс вообще говорить не хочу. Разве так, как с нашим братом-репатриантом поступают, это не секс в самом извращённом виде?! Вот тебе и готовый роман, дорогой! Учись, пока я жив!
Возразить ему был нечего, и Яшка усмехнулся:
– Ну ты, брат, всё так ярко нарисовал, что тебе самому впору романы писать!
– И написал бы, только, сам знаешь, с русским языком у меня нелады, а иврит не настолько хорошо выучил, чтобы на нём книжки писать.
– На грузинском пиши!
– Что я тебе – Шота Руставели? – Георгий неожиданно вспыхнул и, перед тем как бросить трубку выпалил. – А ты, я вижу тоже не Шолом-Алейхем!
После разговора с ним телефон молчал почти полчаса, и Яшка успел написать целых две странички. В голову всё ещё лезла всякая чушь, но он знал, что спустя некоторое время, если никто не помешает, в голове посветлеет и начнёт складываться что-то стоящее. И если написанное окажется на уровне Гомера или Шекспира, чего Яшка вовсе не исключал, то он великодушно простит жену и друзей, убеждённых в его никчёмности и полной неприспособленности к жизни. Ведь история не упоминает, умели ли забивать гвозди в стену Гомер или Шекспир, зато они остались в памяти человечества благодаря совсем другим своим способностям… И он надеялся на то же самое.
Яшкины мечтания нарушил очередной телефонный звонок. На сей раз это оказалась Софа, подруга жены. После долгих мытарств на стандартных репатриантских галерах она наконец устроилась на престижную работу продавщицы в русском книжном магазине. Затем сразу же сделала умопомрачительную стрижку в дорогом салоне, купила модные очки-хамелеоны в золотой оправе и определила себя в крупные специалисты не только в области книгопродаж, но и в литературе.
– Муж сказал, что ты звонил и просил тебя не беспокоить, потому что пишешь книгу, – сразу взяла она быка за рога. – Я не ошибаюсь? Хоть каждый интеллигентный человек и знает, что нельзя отрывать автора во время творческого процесса, но ты уж прости, что я решила побеспокоить тебя и дать несколько полезных советов. Поверь, лучше меня никто не знает, какие книги сегодня покупает читающая публика. Чтобы ты время понапрасну не тратил и не писал всякую ерунду.
– Писать на потребу? – моментально взбеленился Яшка. – Ни за что на свете!
Софа хрипло хохотнула, будто он изрёк что-то крайне неприличное, сам не понимая, что сказал.
– Ты новичок в этом деле и не чувствуешь конъюнктуру! Твои любимые Гомер и Шекспир – можешь мне поверить как специалисту! – тоже работали на тогдашний рынок. Если бы их произведения не были актуальными, кому бы они тогда, спрашивается, были нужны? Кто бы их покупал, и на какие шиши они существовали бы?
– Их финансовое благополучие меня не интересует! – упрямо заявил Яшка. – Мне вполне хватает и собственных проблем.
– Так ведь и я про то! – обрадовалась Софа. – Финансовая часть дела – это следствие, а важней всего, чтобы тебя узнали, запомнили и стали покупать. Возможно, при жизни. Уловил мысль?
– Не очень. Хотя до тебя мне звонили Рафик с Георгием и вещали нечто подобное. Уже в копилку для сбора чужих пожеланий превращаюсь…
– Вот и замечательно! Умные люди глупостей не посоветуют. Ну-ка быстренько колись: что пишешь? И я скажу, станут ли покупать это или нет.
– С вами, советчиками, что-то напишешь! Мешали бы меньше и не отвлекали – больше толку было бы…
Но Софу так легко, как Рафика или Георгия, не отошьёшь. Свою линию она гнула, невзирая ни на что.
– Чувствую, ничего существенного у тебя пока не выходит. Оттого и злишься… Тем лучше. Меньше придётся переписывать… – она слегка замялась, но тут же перешла с нейтрального «ты» на безоговорочное «мы». – Будем писать сентиментальный роман в стиле латиноамериканских телесериалов, нон-фикшн и чернухи с рабочих окраин. На такое чтиво всегда повышенный спрос, и издатели на него слетятся как мухи… И не возражай!
От подобной перспективы у Яшки моментально началась икота. А ещё от того, что уже нашёлся соавтор, критик и цензор в одном лице, хотя от гениального романа пока не существовало ни одной строки. Уже написанное, естественно, не в счёт. Софа его, не читая, забракует.
– Сюжет возьмём такой, чтобы пробирал читателя до самой печёнки. Из жизни униженных и оскорблённых. Но бразильские фазенды, бедные рыбаки и обманутые адвокатами деревенские дурочки уже всем надоели. Другое надо…
Яшка припомнил советы Рафика и Георгия и ехидно предложил:
– Есть ещё несчастные репатрианты в Израиле…
– Вот-вот, самое оно! – обрадовалась Софа. – Это свежо и необычно. Такой категории униженных и оскорблённых мировая литература ещё не знала… Умница ты, сам всё сообразил! Хоть здесь тебе подсказывать не надо… Значит, так. Идём дальше и выбираем главных героев. Пускай это будет многодетная семья, приехавшая в Израиль, предположим, год или два назад откуда-нибудь из Бердичева или Жмеринки…
– Почему именно оттуда?
– А откуда же ещё им приезжать?..
Яшке показалось, что ещё минута разговора с Софой – и он или сойдёт с ума, или в самом деле согласится писать дурацкую мыльную оперу про многодетную семью. Помимо желания его рука потянулась к телефону, он размахнулся и швырнул аппарат о стену…
Теперь душа его была спокойна – никто не помешает работать. По крайней мере, идиотскими советами по телефону. А дверь открывать, если постучат, Яшка просто никому не собирался.
Он вылил остатки холодного кофе в унитаз и вернулся к своим листкам. Новый кофе потихоньку закипал на плите. Но – удивительное дело! – на ум ничего больше не приходило, и даже самую первую фразу на новом листке он
