Калейдоскоп, или Наперегонки с самим собой - Лев Юрьевич Альтмарк
Итак, Яшка уселся на кухне и принялся безостановочно писать. Однако не успел ещё добраться до заветной пятой странички, после которой начнётся действительно что-то стоящее, как в напряжённой тишине вдруг раздался оглушительный телефонный звонок.
Это оказался старый приятель Рафик. С ним Яшка познакомился ещё в самолёте по пути в Израиль, а так как никаких особых планов на обустройство у них не было, то и решили они семьями держаться друг за друга, поселились в одном городе, потом учили иврит в одном ульпане, вкалывали изначально на одной и той же стройке, не переставая искать более приличную работу для себя. Рафику повезло почти сразу – он устроился в мастерскую по ремонту компьютеров и, кажется, удовлетворил свои амбиции в поисках счастья. А вот Яшка ещё долгое время был в поиске. Да и сейчас – разве достиг желаемого?
– Слушай, ты в самом деле роман пишешь или как?
– Откуда ты знаешь?
– Все об этом только и говорят. Мол, был раньше пацаном правильным, а теперь крыша окончательно поехала – писателем заделался.
Такой ответ Яшке крайне не понравился, и он обиженно буркнул:
– Пишу роман. Тебя не обманули.
– Ну ты даёшь! – искренне изумился Рафик. – Разве на этом можно заработать?
– Ничего я не хочу на романе зарабатывать!.. Слушай, я же попросил всех, чтобы меня не беспокоили. Если тебя не предупредил, то сейчас говорю.
– Фу-ты ну-ты, ножки гнуты! – ещё больше изумился он. – Тоже мне Грибоедов! А я хотел тебе ценную идею подбросить. Когда мне сказали, что ты роман писать начал, я даже сон потерял, всё раздумывал, чем бы тебе помочь. Нужно друга выручать… хоть он по большому счёту полной хреновиной занялся. Мог бы и посоветоваться предварительно.
Вообще-то за такие откровения бьют морду даже друзьям, но Рафик был очень близким другом, и грех было на него обижаться. Откуда ему, технарю и электронщику, знать, что творится в душе у человека творческого, особенно когда его муза посещает? К тому же он не со зла такие вещи выдаёт, а только из самых добрых побуждений.
– Ну, и что ты мне собираешься предложить? – поморщился Яшка. – Только кратко говори, времени жалко.
– А хотел я тебе сказать вот что. Раз уж начал писать, то пиши голую правду. Всю, как есть. Не бойся употреблять крепкие словечки – сам знаешь, как они помогают в трудную минуту. Опиши нашу жизнь репатриантскую во всех её гнусных проявлениях, ничего не скрывай и не приукрашай.
Никого не бойся – гадов называй гадами. Пусть им тошно станет. Угрожать станут – помни, что у тебя есть друзья, которые за тебя постоят. Мы их всех порвём на лоскуты!
Яшке стало немного стыдно за то, что хотел лучшему другу морду бить в ответ за его нелестные высказывания о писательском труде. Выходило, что тот беспокоится о друге и готов за него горой постоять.
– Ты это о ком говоришь? – немного оттаял Яшка. – Кого имеешь в виду?
– Сам знаешь кого. Мне ли тебя учить? О дерьме напиши, которое мы тут не ложками – полными лопатами хлебали, пока худо-бедно куда-нибудь на приличное место не устроились…
– Это, брат, декламации! Кому про такое интересно читать? Тебе, что ли?
– Я, предположим, не стану, потому что знаю тебя как облупленного и в любой момент могу к тебе зайти с бутылочкой, чтобы по душам поболтать без всяких книжек. Ты мне и без того своими словами расскажешь всё, что написал.
– А другим репатриантам, которые не меньше нашего хлебнули, думаешь, стоит обо всём пережитом лишний раз напоминать?
– Им, может, тоже не нужно, а людям, которые ничего о нашей жизни не знают, наверняка интересно будет. Ведь для них Израиль – это море, бананы, Хава Нагила, пальмы, верблюды, знойные восточные красавицы… Пусть не строят иллюзий!
– Ох, не знаю, – вздохнул Яшка и посмотрел на часы. – Неподъёмная это тема – бананы да верблюды… Вообще-то я поработать собрался, а ты мне мешаешь!
– Фу-ты ну-ты, ножки гнуты! – обиженно выдал Рафик ещё раз и повесил трубку.
Благословенная тишина продолжалась ровно десять минут. За это время Яшка успел написать полстраницы, а потом телефон зазвонил снова. На сей раз он услышал голос ещё одного своего хорошего знакомого – бывшего тбилисца Георгия.
– Э-э, дорогой! – сочный баритон Георгия, казалось, не доносился из трубки, а бил из неё, как вода из брандспойта. – Почему со мной не захотел посоветоваться и спросить, о чём люди любят в романах читать? Я что, не человек?! Я, может, тоже читать люблю, только никому об этом не говорю. Один ум хорошо – а два лучше…
Между словами у Георгия был настолько маленький зазор, что вклиниться в него было невозможно, но Яшка всё же сумел:
– Если хочешь что-то посоветовать, то советуй сразу, а то у меня времени мало…
– Э-э, куда торопишься? Людей насмешить хочешь? Ещё вся ночь впереди – успеешь… Главное, пиши так, чтобы люди читали запоем и оторваться не могли. А потом чтобы по твоей книжке кино сняли и балет с оперой поставили…
В целом, Георгий – мужик нормальный, добросердечный и всегда на выручку придёт, если надо. Но очень уж прямолинейный и без полутонов. Всё, что ему нравится, любит до умопомрачения, а если что-то не нравится, то просто разорвать готов. Короче, настоящий кавказский джигит со всеми его плюсами и минусами.
– Герыч, дорогой, я не хочу, чтобы по моей книжке балет ставили…
– Дремучий ты человек, хоть и писатель! Ты хоть раз на балете был, а? – жизнерадостно захохотал Георгий. – Представь себе, главный герой твоей книги под музыку выбегает на сцену в одних колготках и тапочках, а навстречу ему главная героиня тоже в колготках и в короткой юбочке. Все смотрят только на их ноги, а что будет дальше, неважно. Пиши хоть пять томов… Как тебе?
– Я балетных либретто
