Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
Умереть… Это стоило сделать тогда же, когда ее дернуло подслушать разговор Наора и Мейталь на заднем дворе. Как всегда, пойдя на поводу у своей ненависти к Галь, Лиат нанесла себе же рану. Эти подонки подсадили и ее на свой крюк, а теперь, иди знай: установят за нею слежку, втянут во что-то еще… Проклятие! Почему, почему же их с Галь судьбы сплелись так тесно, что падение одной непременно влекло за собой падение другой? Ведь она уже пала на самое дно, и ее падение было страшней падения Галь, потому что в отличие от Галь она пошла на все сознательно. То, что она увидела сегодня, останется в ней навсегда. А утром она вновь встретит Шахара, Шели, Хена, Одеда и, конечно же, не скажет им ни слова. Никто, никто из их компании не узнает, что их же собственные одноклассники приговорили красавицу Галь к сексуальному рабству.
Лиат что есть сил прижималась к холодной бетонной стене, прилагая нечеловеческие усилия чтобы взять себя в руки. На ее зареванных глазах вся банда вышла из притона, таща одетую Галь Лахав на плечах Наора и Михи, забралась в джип и укатила. Тогда и она, обильно вырвав напоследок, выскочила из своего укрытия и, бросившись на дорогу, стремительно зашагала по ней, не разбирая пути. На выезде из трущобного района она словила первое попавшееся ночное такси, едва пролепетала адрес, и без сил распласталась на заднем сиденьи. Каждый проезжаемый километр уносил ее все дальше от пережитого кошмара. В ней больше не осталось эмоций. "Бежать, бежать", – шептала девушка, всею душою желая поскорей оказаться дома, смыть с себя ужасы этого вечера и этой ночи, зарыться в свою кровать, провалиться в «ничто». Фонарные огни мелькали перед ее усталым взглядом, пустынные улицы сменяли одна другую, тишина и темень сводили с ума. Хоть бы ударила гроза, полился дождь! Специально ли сегодня выдался один из самых сухих и солнечных дней зимы, когда бы только наслаждаться жизнью?
Глава 11. День рождения Шели
– Где ты была?
Она не помнила.
– Где ты была всю ночь, ответь мне? – орал Одед, жестко тряся онемевшую Галь за плечи. – Мы с твоей мамой сходили с ума! Еще немного – заявили бы в полицию. Я прождал звонка от тебя или от твоей мамы, что ты нашлась, до самого утра. Где ты была, Галь, ради Бога?
Галь смотрела ошалелыми глазами на своего беснующегося горе-парня, и не припоминала, когда видела его в таком безумном состоянии. Шели, стоявшая рядом с ними со скрещенными на груди руками, тоже не выглядела дружелюбной. Оба настали на нее с двух сторон как танки и требовали от нее ответа. Но что ж она могла сказать?
Кокаин напрочь отшиб ей память. Она, действительно, понятия не имела где провела всю ночь, с того самого момента, как Наор ее щедро наградил за их новый ритуал на задворках какого-то паба. Некие смутные образы мест, лиц, тел, стертые звуки музыки роились в ее гудящей, словно улей, голове, но между ними не было никакой связи. Очнувшись недалеко от своего дома, девушка внезапно почувствовала себя так же мерзко, как и неделю назад, после того, как Наор впервые овладел ею в подъезде. Тогда же время для нее остановилось. Пусть, по инерции, Галь зашла к себе, привела себя в порядок, переоделась и отправилась в школу, но самочувствие ее от этого не улучшалось. А тут еще эти двое пристали к ней, требуя от нее отчета на повышенных тонах.
– Ты хоть знаешь, что вчера раздавали аттестаты за полугодие? – продолжал говорить Одед, приблизив к ней свое лицо почти вплотную. – Я забрал твой, поскольку ты опять пропала, и принес его тебе домой, хотя лучше бы тебе его не видеть. Вместо тебя с ним ознакомилась твоя мама, и мне стало от всей души жалко ее.
– Какой еще аттестат? – искренне изумилась девушка.
Одед и Шели посмотрели друг на друга в неизъяснимом потрясении. Мало того, что Галь ни в грош не ставила их беспокойство, их желание помочь, так еще и прикинулась дурочкой!
– Что с тобою, подруга? – обратилась к ней Шели, тихо, но очень строго. – Я не буду такой же терпимой с тобой, как Одед, я заставлю тебя отвечать. Говори! Где ты шлялась?
– Откуда я знаю!? – взревела несчастная. – И вообще, какая вам разница?
Молодой человек в страхе схватился за голову, а Шели, не помня себя, завопила:
– А если бы с тобой случилось что-нибудь плохое? Если бы ты не отыскалась?
Видя, что ее крик не изменил отупелого выражения лица подруги, девушка сердито добавила:
– Неужели тебе действительно наплевать на друзей, которые, несмотря ни на что, заботятся о тебе, на твою маму, которая едва дождалась твоего возвращения домой под утро, целой и невридимой? Впрочем, так ли это на самом деле? – Шели вперила в Галь свой самый пронзительный взгляд и долго и тщетно ждала реакции. Потом, опустившись перед ней на корточки, уже помягче, но настойчиво, спросила: – Галь, что происходит? Ты бы видела себя со стороны! Где ты была!?
Галь захотелось плакать. В ее памяти образовалась дыра, заполненная туманом, и поэтому, несмотря на все рвение друзей, она ничего не могла объяснить им.
– Вы хотите довести меня до слез? – умоляюще вымолвила бедняжка. – Я не помню!
Галь вся сжалась в комок на ступеньке лестницы, на которой сидела, вытирая рукавами глаза. Увидев слезы любимой девушки, Одед испытал желание обнять и утешить ее, но воздержался. В Шели же бушевали обида и гнев. Она скрестила руки на груди сильнее прежнего, и заслонила собой злосчастную пару от сонных взглядов редких учеников, что проходили мимо по пути к автомату горячих напитков в этот ранний утренний час. Теряя терпение, она снова вспыхнула:
– Так ты не знаешь, или не помнишь?
– Не знаю… То есть, не помню… Впрочем, помню… Вчера было родительское собрание.
– Я сам сейчас сойду с ума, – проговорил, в оцепенении, Одед, не зная, рыдать ему, или сердиться на Галь, которая, кажется, решила довести их всех.
– Ну и сходи! – визгливо раздалось в ответ. – Ты и так, вместо того, чтобы помочь мне чем-то путным, только слюни пускал и ломился ко мне в комнату. Это я отлично помню! А теперь вы меня ругаете, – перевела Галь влажный взгляд на подругу, – непонятно за что. Мне и так плохо!
– Нам тоже плохо оттого, что ты стала такой, – парировала Шели в ярости. – Мы
